– Вы что там робите? – спросила мать и, увидев гроб, всё поняла. – Лида, ты уже совсем взрослая у меня, сама доню всё понимаешь. Знаешь, люди говорят, что кто при жизни свою домовину увидит, живёт потом долго и счастливо.

В этот же день Ваня разбил гроб, что мастерил для сестры и сжёг его в бане.

1943 год принёс освобождение Украине. Перед самой Эсманью шли ожесточённые бои, наши войска пытались прорваться на мост, а потом когда подошли наши танки, всё было кончено.

Наши танки вошли в родное село Лиды, а встретил их этот гад полицай. Фашисты, сбежав, оставили их блюсти порядок в селе. Бабы услышав, что бой стих тоже вышли из своих убежищ. Последнее время все жители села пряталась, кто в погребе, кто в подполье, а кто и в овощных ямах на огороде, в которых во время оккупации прятали наших раненых солдат.

Бабы, измученные страхом, кто с тяпкой, а кто с цепом, схватили полицая, который пытался спрятаться за сараями, и повели его по селу. Они припомнили ему всё и детей посаженных им на кол, и жену парторга, и Лиду…

Наши солдаты попытались остановить самосуд, но решили не связываться с разъярёнными бабами, а те забили фашистского прихвостня до смерти и бросили тело в овраг за селом.

Мать Лиды с другими женщинами, после того как фронт ушёл дальше на запад, помогали хоронить солдат, погибших на мосту. Мост перед селом был завален нашими бойцами и фашистами.

– Вот так всегда, торопятся командиры награды получать, ребят наших родных не жалеют, вон сколько на одном мосту положили. А сколько их у них на дороге было этих мостов, кто считал? – ворчала одна из баб .

– Ты что, Галю, такое гутаришь? – спросила мать Лиды.

– А то и гутарю, что кому ордена да медали, а кому и крест на чужой стороне! Ох, бабоньки, где наши с Вами мужики, да дети, может они лежат уже в чужой земле родные, ведь сколько времени весточки нет?

– Не говори так Галя, живые они! – отрезала мать Лиды.

– Тебе Катя хорошо говорить, хоть сына сберегла рядом с собой! А мои три сыночка с мужем все на войне, может, и лежат родные, уже на каком мосту!

– Что ты, такое говоришь? У нас дочку, чуть до смерти не замучили и Ваня самим Ковпаком в селе оставлен для связи с партизанами. А ведь он так просился на фронт.

– Твой Ваня, на побегушках у старого фашиста был, он его и от Германии спас.

– Да, ты сама Галя не знаешь, что несёшь. Не могу я тебе всего рассказать и сына моего попусту обидела.

– Прости, ты меня Катя, ох прости. Как увидела наших солдатиков, что здесь на мосту лежат, так и своих сыночков вспомнила…

После этого разговора мать отправила Лиду в Студёное за листами из старых школьных тетрадей, чтобы написать на фронт письма мужу и Ване, который ушёл вместе с нашими солдатами дальше, к тому времени ему уже исполнилось восемнадцать.

Лида обратно вернулась, только поздно вечером, Надя уже спала, а мать ждала возвращения дочери.

– Мама, есть что поесть? – спросила она. – Я весь день ничего не ела, там в Студёном такое было!

– Так я твою картоплю и лепёшку беженке с детьми отдала, – сказала мать. – А тебя разве тётка в Студёном не накормила?

– Ни. – Лида уже хотела заплакать, ну как же так её обед мать отдала чужим людям, но подумав о том, что там были голодные дети, смахнула с лица уже набежавшую слезу и начала рассказывать, что произошло в Студёном.

– Через их хутор фашисты гнали женщин с малыми детьми, – начала она свой рассказ.

– Откуда они?

– Да я не знаю, только тётка Параша говорила, будь-то из лагеря они, – ответила Лида и продолжила свой рассказ. – Так вот в хуторе фашисты отобрали у женщин детей и сбросили их в колодец.