***

На подработке новенький Вадим схватывал искусство блинопекаря на лету, удивительно высоко поднявшись над уровнем своего первого рабочего дня. В этот вечер мы вдвоём дежурили на кухне за соседними плитами, и за всю смену он порвал лишь один блин.

– Круто справляешься, – искренне похвалила я парня, замешивая тесто для следующей партии оладьев.

– Спасибо! – расплылся в улыбке Вадим, будто и не стоял за плитой седьмой час. Он утёр пот краем поварской шапочки и вылил тесто на сковороду. – Как учёба?

– Потихоньку…

– Сопромат уже штудируешь? Помню, меня на нём и завалили…

Я понятия не имела, что такое сопромат, и честно говоря, иметь не хотела, но зато давно научилась делать умный вид и врать на тему учёбы.

– Да, это жесть, – с ужасом сказала я.

Менеджер прикрикнул на нас за разговорчики в строю, и мы продолжили тише.

– Так когда ты собираешься в кругосветку по Азии? – спросила я.

– М-м-м, не знаю. Как денег подкоплю. Но я уже начал делать визы! Думаю, по весне отправиться. Не хочешь со мной?

– Ха-ха, это слишком, – рассмеялась я.

Представив истерику Алёны, если бы я решилась покинуть её любимый и обожаемый универ и отправиться вместо этого бомжевать и автостопить в Азию, я поняла, что проще повеситься.

– Зря ты так, – вздохнул Вадим. – Учёба эта, наука… Она же не даёт радости. А зачем жить без неё? В детстве я считал, что стану отпадным инженером, научусь изобретать изобретения, построю машину времени и изъезжу Землю по всех временах. Позже я понял, что машин времени не бывает, но зачем-то всё равно попёрся на инженера. К счастью, я рано понял, что путешествовать можно и без машины времени и без большого запаса денег. И скажу я тебе с высоты своего возраста… возраста, на целый год больше твоего, что путешествия лучше сопроматов и физик. Ты думаешь, что найдёшь смысл жизни, но нет, ты не там ищешь.

Я вздохнула, вспоминая, как пыталась раньше втолковать Алёне примерно то же самое, но она не слушала. В рабочие часы родственница не появлялась, и сейчас я даже жалела об этом: быть может, слова Вадима повлияли бы на её непримиримый характер.

– Ты ездишь один? – спросила я.

– Изначально один, но в пути обзавожусь кучей друзей! – улыбнулся Вадим. – У меня есть знакомые в Питере, Сочи, Казани, Новосибе, да везде! Такие же путешественники, у которых я могу перекантоваться одну ночь между точками маршрута.

– Звучит заманчиво, – я капнула масла на раскалённую сковороду, и оно, моментально вскипев, обожгло мне руки.

– Моё предложение действует до весны, так что подумай, – серьёзно сказал Вадим.

– Но мы же толком не знакомы, – нахмурилась я.

– Ты не узнаешь человека, пока не увидишь его в пути. Так у нас говорят.

В отличии от Вадима я могла многое понять о человеке по тому, как он переворачивает блины. Спокойные люди поддевали блин одной лопаткой, а переворачивали второй, аккуратно орудуя обеими руками. Вадим же резким движением срывал недопёкшийся блин со сковородки и подкидывал его на полметра, пытаясь поймать сковородой над полом. Получалось не всегда.

«У меня, блин, нет слов», – это были первые слова Алёны, стоило мне выйти с подработки.

«Иди к чёрту».

«Сначала она флиртует с незнакомым хмырём в универе, а потом обещает сбежать с коллегой».

«Почему ты так извращаешь мои слова? Я всего лишь болтала с ними обоими и с твоей обожаемой Светой».

«Просто болтала, говоря, что хочешь бросить учёбу, взять палатку и питаться подножным кормом в Азии, тупея от голода?» – кричала Алёна.

«Я ничего из этого не говорила! Но ты бы подумала, на что тратишь время! На сплошную зубрёжку!»

«Вот именно, думать буду я. Ты пообещала принимать любое моё решение».