не курила.

– На воле где ты работала?

– Генеральным директором агентства недвижимости

и туризма.

Видимо, хотели убедиться, работала ли я в

милиции.

Оказывается, все попали в тюрьму в первый раз,

кроме Чойганы, которая осуждена за убийство

на девять лет. Возраст двадцать семь лет. Она мне

тоже сделала замечание, что я не разговариваю

на тувинском языке. Я говорю:

– Разве это проблема, главное я понимаю.

А значит, могу общаться с вами.

– Сегодня отдыхаешь, завтра встаешь на дорогу,

девчонки научат. Арина, освободи ей кровать.

Ну вот, мне определили спальное место, на втором

ярусе возле стенки, рядом с окном.

Начиналась ночная жизнь тюрьмы. На маленькой

бумажке тюремными аббревиатурами пишут происшествия

за день. Таким образом, извещают всю тюрьму о том,

кто приходил, выходил и о поступившем этапе.

Дорога – это веревки, соединяющие камеры,

по которым доставляется тюремная почта. По ночам

идет активная жизнь в тюрьме, большинство в камере

не спят, обычно молодые девушки «дорожницы» несут

ответственность за дорогу. Ночные дежурные

сотрудники не обращают на это внимания, для них это

в порядке вещей.

Я за столом осталась одна, мне хотелось побыть

одной и проанализировать события последних дней.

Неужели это дело рук моего бывшего любовника

Динчита? По своему характеру, возможно, он способен

на подлость, пользуясь своим положением, но человек

он трусливый. С трудом верится, что он все это

затеял.

Скорее всего, сама Костюк совершила

преступление. Но зачем именно нас оговаривает? Что

я знаю о ней?! Была клиентом агентства, заявку

на продажу квартиры принимала у нее я. Она

продавала квартиру племянницы. Сделка состоялась,

деньги получила Костюк. Но через полгода приходит

ее племянница и говорит, что денег не получала.

Какие претензии могут быть ко мне.

Ничего не понимаю, почему она оговаривает нас.

Ладно, меня и Аню она знает, но Андрея и Валеру она

не знает… или знает? Надо развеяться, занять мысли

в другом направлении.

В это время ко мне подходит женщина из низшей

касты камеры и спрашивает меня:

– Вы можете мне написать жалобу на приговор?

Слышу, камера притихла.

– Не могу сказать точно, мне сначала нужно

почитать приговор.

Она мне дает приговор, который написан

на тувинском языке. По датам срок подачи жалобы

истекает завтра, статья по грабежу, четыре года

лишения свободы с отбыванием наказания в колонии

общего режима.

– Ты прочти мне приговор, а потом посмотрим.

Она мне прочла приговор, некоторые слова мне

непонятны, но, в общем, я уловила суть дела.

Отметила некоторые нарушения и написала ей жалобу.

Через месяц, по рассмотрению жалобы в Верховном

суде, эту женщину освободили, изменив реальный срок

на условное наказание.

Вижу, что в камере появился телефон.

Ко мне обратилась еще одна женщина, которая

содержится в тюрьме шестой месяц, завтра назначен

суд по продлению срока содержания под стражей.

Младшему ребенку на данный момент один год и шесть

месяцев, второму ребенку четыре годика, остальные

двое детей подростки. Естественно, я написала

ходатайство. Не знаю, куда смотрит ее адвокат,

и говорю ей:

– Звони мужу, пусть завтра на суд приведет

детей. Сам не заходит, как будто на работе. Надень

в суд юбку, чтобы четырехлетнему ребенку было

за что ухватиться, когда увидит тебя. Лучше будет,

если младший ребенок будет плакать на руках дочери-

подростка. Их не пустят в зал суда, поэтому пусть

ожидают тебя на первом этаже и сопроводят до зала

суда.

На следующий день она из зала суда ушла домой,

ей изменили меру пресечения на подписку о невыезде.

Через несколько дней в знак благодарности она

сделала мне передачу.

Мне дали телефон, чтобы я могла позвонить. И я