Да, парни питали к Азату зависть и ненависть. Азата считали они счастливчиком. А Володя иронично наградил его прозвищем «фаворит».

– Как дела, фаворит! – недобро обращались к нему пацаны.

– Бэкингем хренов! – сквозь зубы цедил Володя.

– Ничего, ничего, найдется Фельтон.

Я понятия не имел, кто такие Бэкингем и Фельтон, и однажды спросил у Володи.

– Да так, исторические личности, – ответил тот. – Ничего особенного.

Клянусь, эти стервятники с радостью расклевали бы Азата, если бы не помнили, что произошло в «памятном» футбольном матче. Лишь это сдерживало их. Ведь они знали, что ослушаться Кирилла Арсеньева – все равно что засунуть голову в пасть недрессированного льва.

Что до меня самого, то неприязнь, что раньше была у меня к Азату, будто растворилась в воздухе. Наташа была права – Азат не был бабником. Обладая впечатляющими внешними данными и умом, он без всякого труда мог бы охмурить даже самую холодную и искушенную женщину, но он не пользовался своим преимуществом. Девушки одаривали его такими взглядами, что любой другой возгордился бы и стал считать себя хозяином женских сердец. Азат же, наоборот, очень смущался и, думается, досадовал.

Представители мужского пола зло посмеивались над ним:

– Он мужик или баба? Уж не п*дар ли?

«Азат – самый красивый парень после Кирилла», – говорили девчонки. Однако я понимал, что они добавляют «после Кирилла» чисто из нежелания обидеть меня. Они лицемерили. Но зато их лицемерие вселяло немножко спокойствия в мое сердце.

Некоторые из девушек подходили и общались с Азатом. Он дружелюбно и вежливо вел с ними беседы. Но как только девушки начинали кокетничать и флиртовать, он потихоньку отчаливал. Делал он это настолько деликатно, тактично, что они не держали на него зла. Меня удивляло, почему Азат избегает женского общества. Было впечатление, он боится представительниц слабого пола.

Впрочем, избегал он и мужского общества. Он вообще сторонился людей, предпочитал одиночество. При этом он всегда был вежлив и не забывал здороваться со всеми.

Азат совершенно не походил ни на одного из нас. Он не шутил, не ржал, не злился, не кричал, не заигрывал с девушками, не боялся, но и не хорохорился. Все же к нему была неприменима характеристика «ни рыба, ни мясо». Нет! Он был неординарной и интересной личностью, без сомнения.

Учился он превосходно, и преподаватели расхваливали его. Однако это ему не льстило. Он оставался беспристрастным к их похвалам, видимо, любил знание ради знания.

Я прежде никогда не видел такого человека, как Азат. Он был для меня новинкой. «Что за странный парень? – часто думал я. – Очень красивый и очень странный». Он вызывал во мне интерес и уважение. Мне не терпелось узнать о нем больше. Меня прямо разбирало любопытство – что за птица, этот Азат, откуда залетела в наш вуз?

Одевался он довольно скромно для нашего престижного университета. Ездил на автобусе. Никогда не участвовал в веселых молодежных мероприятиях, однако не пропускал интеллектуальные соревнования. Что еще? Азат добросовестно давал деньги, когда до тошноты активные девчонки собирали их по поводу дня рождения какого-нибудь преподавателя или студента. Порою мне казалось, он расстается с деньгами без энтузиазма. Вряд ли он был жмотом. Просто это могли оказаться его последние деньги.

Володя уже не наущал меня жестко поговорить с ним, по-мужски, так как до него дошло наконец, что я не стану этого делать. И его ненависть к Азату возросла. Он старался словесно кольнуть его, задеть, но тому было хоть бы что. Иногда я допускал мысль, что Азата вообще невозможно оскорбить, вывести из себя, настолько уж миролюбивым он был.