Какие вопросы вы обсуждали?

Государство общего благоденствия, альтруизм, эгоизм и самопожертвование, а еще – из какого пекла на наши головы свалилась Айн Рэнд, оспорившая большинство священных верований западной цивилизации.

Каким образом в те годы культурное общество реагировало на Айн Рэнд?

Масс-медиа, академические круги, артистическое сообщество дружно ненавидели ее. Ни одна интеллектуальная фигура Америки не воспринималась тогда с такой ненавистью, как Айн Рэнд, поскольку она была бесспорно внушительным, бескомпромиссным и вызывающим оппонентом. Ее считали чокнутой, эксцентричной, опасной. И большинство критиков, как правило, не читали ее книг и составляли свои впечатления по чужим словам. Если бы тогда вы им сказали, что ее почтят появлением на почтовой марке, или что роман Атлант расправил плечи в конечном итоге окажется бестселлером, считающимся многими людьми наиболее влиятельной книгой после Библии, вас сочли бы безумцем. Как называли меня.

Величайшим даром от мисс Рэнд всем нам, кроме написанных ею книг, был пример проявленной ею интеллектуальной отваги и цельности. Эта женщина осмелилась практически в одиночестве выступить против идей, политических систем и культур, доминировавших на всей планете, и извечных святынь интеллектуалов. Какой героизм.

Как ваше отношение к мисс Рэнд отразилось на вашем положении в медиасреде, где доминируют либералы?

Сомневаюсь в том, чтобы нынешние молодые объективисты могли представить себе, насколько коллективистской и недружелюбной была культура в 1950-х и 1960-х годах. В то время человек, признанный объективистом и даже консерватором, не мог найти себе работу в новостной среде. Мне повезло. Работу у Уоллеса я получил, еще являясь убежденным социалистом, что в то время являлось вполне приемлемым, если не предпочтительным. Но не успели пройти два года, как я познакомился с Айн Рэнд и Атлантом – и бедный Майк, этот либерал, получил в своей команде огнедышащего объективиста.

Я ни от кого не скрывал своих убеждений, более того, видел в них своего рода знак отличия. Посему мне пришлось пройти через многочисленные стычки и сражения со своими сотрудниками, в том числе Майком. Однако в его душе также жива индивидуалистическая жилка, а потому он способен простить другим этот индивидуализм. Кроме того, я знал свое дело и умел приноровиться к его, скажем так, сложной личности. То же самое повторилось в более поздние годы в Голливуде, когда я работал с продюсером Дэвидом Вольпером[141]. Там нуждались во мне, а в шоу-бизнесе властвует старая поговорка: «Никогда больше не буду иметь дела с этим сукиным сыном… – до тех пор, пока он не понадобится мне».

А вы или Эдит Эфрон не пытались склонить мистера Уоллеса к философии мисс Рэнд?

Мы с Майком сделались добрыми друзьями, и потому не могли не обсуждать идеологические вопросы. Такова природа животных, каковыми мы все являемся. Поэтому у нас случались оживленные дискуссии. Оставили они какой-то след на его убеждениях или нет, сказать не могу.

А какова была личная реакция мистера Уоллеса на его интервью с мисс Рэнд?

Ну, вы должны понять Майка. Являясь либералом, он в то время выделялся на телевидении тем, что любил драму, противоречия и волнение. Худшим преступлением в глазах Майка был час, посвященный нудному трепу. Поэтому Айн Рэнд заинтриговала его. Он видел в ней ценную гостью для своего шоу. Он отрывался, интервьюируя необычных людей, куда более интересных, чем Эдлай Стивенсон