И как она реагировала на это самое «возьми и отдай»?

Ей понравилось. И она открыто демонстрировала это. Она просто не могла быть более открытой в своих отношениях со мной. Она хотела, чтобы мы подружились, и я побывал у нее дома, познакомился с ее мужем и с ее кошкой.

Оказала ли Айн Рэнд какое-то влияние на ваш образ мысли или на вашу систему ценностей?

В подсознательной форме, конечно. Этого не могло не случиться, когда занимаешься журналистикой, причем именно в такой форме, в какой это делал я. Общение с ней было увлекательным. Я подобрал ей хорошую компанию, и мне было очень интересно слушать и взвешивать ее мнения. Правда, она, пожалуй, была излишне доктринерски настроена.

Она была симпатична мне, потому что с ней было интересно – она знала себе цену – и ей было уютно в собственной шкуре. Это был превосходный материал.

А что еще вы можете рассказать об Айн Рэнд?

С некоторым весельем вспоминаю ее стрижку, напомнившую мне ту, с прямой челкой, которую я носил в возрасте четырех или пяти лет. Она точно таким же образом подстригала на лбу свои темные волосы. Тогда меня особенно занимал эффект, производимый контрастом между кожей и пронзительными – даже светящимися внутренним светом – глазами Айн Рэнд.

Как вы считаете, почему она заинтересовалась именно вами?

Потому что ей нравилось, что я серьезно воспринимаю ее лично и ее идеи – судя по тому, что в то время я слышал от Эла Ремруса, Эдит Эфрон и Теда Йатса, она восхищалась программами Nightbeat и «Интервью Майка Уоллеса».

Эл Ремрус, теле- и кинодраматург и продюсер, знавший мисс Рэнд в 1950-х и 1960-х годах.

Даты интервью: 6 июня 1997 года, 29 мая и 20 июня 2002 года.

Скотт Макконнелл:Как вы впервые встретились с мисс Рэнд?

Эл Ремрус: В 1958 году я был тележурналистом и работал с Майком Уоллесом. Майк также вел рубрику «Вопросы и ответы» в Нью-Йорк пост, и он нанял Эдит Эфрон проводить эти самые интервью. Эдит была очень интересной женщиной – умной, задиристой и непочтительной, так что мы подружились. Интервьюируя Айн Рэнд для этой колонки, Эдит – не знаю почему – немедленно клюнула на объективизм, о котором я тогда даже не слышал. Так что когда мы с Эдит отправились на ланч или на ужин, она завела очень и очень странные речи о психологии, искусстве и политике – в манере, еще не знакомой мне и, безусловно, не исходящей ни от одного нью-йоркского интеллектуала еврейского происхождения. Мне показалось было, что собеседница моя рехнулась. Однако вскоре всплыло имя Айн Рэнд, прозвучало название Атлант расправил плечи, и я начал понимать, где и чего она набралась.

Наконец Эдит спросила меня: а тебе не хочется познакомиться с Айн Рэнд? – Я ответил: почему бы и нет? – К этому времени ни одного из ее романов я не читал, и из того, что мне было известно или неизвестно о ней, складывалась какая-то дурацкая фигура, наделенная заумными идеями. И разве могло быть иначе, если она не относила себя к либералам? Я даже не читал Источник, потому что моя нью-йоркская компания видела в этой книге бестселлер, предназначенный исключительно для лиц, наделенных минимальным IQ. Однако Рэнд оказалась совершенно другой, полной противоречий личностью. И мне стало интересно. Однажды вечером Эдит привела меня в квартиру мисс Рэнд, и мы провели там пару часов в тесной компании – Эдит, я, Айн и Фрэнк O’Коннор.

И что же произошло с вами в ту ночь?

Это было преобразующее всю жизнь переживание. В качестве сценариста Майка Уоллеса я всегда имел дело с фигурами национального и международного масштаба: политиками, нобелевскими лауреатами и писателями, такими как Норманн Мейлер, Теннесси Уильямс, Олдос Хаксли; такими крупными фигурами как Фрэнк Ллойд Райт и Сальвадор Дали, Сидни Пуатье