и Бетти Дэвис[136]. И это лишь если ограничиться несколькими именами. Я хочу этим сказать, что мы говорим о некоторых из самых влиятельных фигур американской культуры того времени. Однако никого из них я не могу уподобить Айн Рэнд, настолько блестящей и восприимчивой была она сама, настолько свежими и оригинальными были ее комментарии. Знаете ли, выступления самых видных писателей, политических комментаторов, телевизионных корреспондентов и знаменитостей в той или иной степени напоминают передовицу Нью-Йорк таймс. Однако между Айн Рэнд и Нью-Йорк таймс решительно нельзя было усмотреть совершенно ничего общего. Я хочу этим сказать, что она буквально потрясла меня и пошатнула мои либеральные воззрения.

Давайте вспомним, мне было тогда двадцать восемь, я окончил Городской колледж Нью-Йорка, учебный лагерь левого крыла. И я решил, что могу блеснуть своими нашивками перед мисс Рэнд. Мы разговаривали о том критическом приеме, с которым общество встретило ее роман Атлант расправил плечи, получивший исключительно негативные оценки. И не прочитав ни единого из написанных ею слов, я дерзнул сказать ей – мне до сих пор стыдно даже вспоминать это: «Ну, а не можем ли мы допустить, что все эти отвратительные оценки объясняются тем, что вы отвратительно пишете?»

Мисс Рэнд с великой прохладой прошествовала в соседнюю комнату, вернулась из нее с томиком Атланта в руках и предложила мне найти пример отвратительной прозы. Я ответил: «Сию минуту». В томике насчитывалось более тысячи страниц, и я не рассчитывал на долгие поиски. Пролистав и пробежав взглядом этот внушительный, что само по себе обычно указывает на небрежность автора романа или пьесы, том, я произнес: «Ну вот, хотя бы» – и начал читать вслух. Не помню, о чем там была речь, как будто разбиралась психология Хэнка Риардена, психология крупной личности, созидателя, тем не менее порабощенного ошибочной моралью. Должно быть, я прочитал полглавы, прежде чем вымолвил: «Вау, а ведь совсем неплохо», и мисс Рэнд едва заметно улыбнулась. Так что я думаю, что в тот вечер очень и даже очень легко отделался. Представляете себе: сказать нечто подобное Томасу Манну?

Мне не пришлось читать много больше, чем эти полглавы, для того, чтобы понять, что и в книге этой, и в этой женщине таится нечто особенное. Тем не менее вечер закончился на совершенно благодушной ноте. Она уложила меня наповал и была достаточно любезна с поверженным противником.

Таким вот образом я познакомился с мисс Рэнд. A потом Майк пригласил ее в свое шоу на ТВ, и я пропал. Как и – хотя в несколько меньшей степени – продюсер Майка, Тед Йатс. Вскоре после этого меня пригласили на одну из встреч в апартаментах мисс Рэнд или Натаниэля Брандена. Я не принадлежал к числу постоянных членов Коллектива, однако в нем появлялась и новая кровь: Боб Гессен, Джордж Рейсман, Эдит, я, и под конец Фил и Кей Нолти Смит[137].

Расскажите мне подробнее о появлении мисс Рэнд в шоу Майка Уоллеса, состоявшемся в 1959 году.

Она производила потрясающее впечатление – феноменальной четкостью мысли и уверенностью в себе. И это необычайно, потому что я не думаю, чтобы у нее был большой опыт телевизионных и радиовыступлений. Но камера выхватывала эти пронзительные черные глаза, за которыми угадывался могучий и ни на кого не похожий ум. После этого интервью мы получили уйму писем, провели обсуждение. Все это было очень волнительно для меня, потому что возможность общаться с персоной такого ранга выпадает нечасто. Таких писателей как Бен Хехт[138], Гор Видал[139] и Вильям Бакли[140]