Воодушевлённый своим первым творческим успехом, я отправился выпить чашечку кофе. Выпил. Вновь вернувшись к созданию нерукотворного памятника семьи Больше, я понял, что первый успех на самом-то деле является первым провалом. И тогда я начал усердно работать над главной строчкой. И это было правильно. В дальнейшем я не раз убеждался в том, что всегда нужно начинать с главного.

Первым делом я изменил «гав-гав», что отдалённо напоминало собачий лай. Получилось «глав-глав». Это уже производило впечатление, чего-то главного не только по сути, но и по содержанию. Затем я убрал второе «глав». Это показалось мне осмысленным. Главное – оно и есть главное. Нечего ему пытаться быть главнее главного.

Далее я начал размышлять над «трали-вали». Серо, избито. Много раз использовано. Просто-таки литературный штамп. Новая идея не заставила себя долго ждать – «тили-мили». Это звучало свежее, но в то же время традиционнее. Добавив к этому «били», я понял, что наконец-то достиг результата. Теперь главная строка песни приобрела свою окончательную форму: «Тили-мили-били, Глав!»

После ещё одной чашки кофе (просто невыносимо, сколько кофе в день выпивают простые гении, это же вредно!) я приступил к созданию всего текста первосубботней песни. Первый куплет был закончен быстро:

После написания первого куплета я прилёг на пять минут и проспал три часа. И приснилась мне белая лошадь, которая то ли несёт меня в пропасть, то ли уносит под облака. И спрашиваю я лошадь подо мной: «Куда ты несёшь, куда ты уносишь меня?» Приснится же такое… И отвечает мне лошадь: «Какая разница, если ты не успеешь написать первосубботнюю песню к приходу своей супруги?» Я проснулся весь в холодном поту. Видимо, когда засыпал, было тепло и светло, а когда просыпался, становилось темно и холодно. Так объяснял я своё состояние, потому что не говорящей же белой лошади я испугался в конце концов.

Однако рука моя судорожно схватилась за ручку так, как великие поэты второй половины восемнадцатого века – первой половины девятнадцатого хватались за перо. Вторая рука в порыве безудержного вдохновения пододвинула к себе тетрадь в клеточку. И творческий порыв, сметая всё на своём пути, вылился из меня. Я обессилел. Но вскоре взял себя в руки, чтобы пересчитать количество написанных куплетов. Их было много. Пришлось выбирать лучшее из лучшего, потому что всё написанное было лучшим. Тяжёлый труд утомил меня, и я запел. И как-то сами собой на мотив легли только три куплета и апофеоз.

И тут в дверь вошла она, прекрасная, как обычно.

– Вижу по твоему лицу, – сказала она с порога, – тебе это удалось!

А затем вопросительно:

– Тебе это удалось?

Вместо ответа я запел:

Я закончил петь. Молчание. Осознание. Больше бросилась ко мне на шею:

– Любимый! – сказала она … (здесь стоит многоточие, потому что не существует слов, которые способны описать её реакцию). – Ты у меня самый-самый. Я буду любить тебя и сейчас, и всегда, как сейчас.