А я ведь так и не успела осознать, что они мертвы. И что станет с Сильвейной?

Впрочем, отец-император о ней позаботится. У меня вырвался смешок-рыдание. Да уж. Главное, чтобы случайно не сделал её императрицей, а то империи точно конец.

Император Сарфф… А ведь он тоже фактически мёртв. Отец не отпустит его живым: он будет опасаться мести и правильно сделает. Таким врагом не пренебрегают.

Впрочем, у отца есть ещё один враг. Рэй.

Что он будет делать? И что буду делать я?

А Хат? Что с ним произошло? Выжил ли голем?

Сквозь надвигающийся сон я почувствовала, как смутная мысль начинает формироваться в сознании. Вопрос, на который я не знала ответа. Как Хату пришла в голову идея отправиться нам на помощь? Отец послал успокаивающее сообщение Зеро и лорду Джавусу, выдавая себя за Рэя, у них не должно было возникнуть ни тени подозрения!

…Спрошу потом. Слишком хочется спать. Здесь, в мире яви, меня больше ничего не держало. Возможно, я найду утешение в мире снов.

Я свернулась в клубочек, погружаясь в дремоту. И, уже засыпая, почувствовала, как тёплое покрывало ложится мне на плечи.

Во сне я стояла в коридорах дворца, вот только на этот раз они были пусты. Я слышала рядом звяканье бокалов, женский смех, цоканье каблучков, но за распахнутыми дверями бального зала никого не было.

Я обвела взглядом вмятины на изысканном паркете. И невесело усмехнулась, увидев позолоченные обручи люстры, лежащие на полу.

– Гриссёнок, – раздался голос сзади.

Я резко обернулась:

– Не называй меня так.

Отец стоял у стены, скрестив руки. В теле Маркуса Рише.

– Мне очень жаль, что ты сделала это с собой, – произнёс он, глядя мне в глаза. – Поверь, если бы я мог это предотвратить…

– Не смей надевать маску доброго отца, – тихо сказала я. – Даже во сне.

Он поднял бровь:

– Думаешь, это сон? Может быть, завладев дворцовым артефактом, я получил новые возможности?

– А это так?

– Да, – просто сказал он.

Он улыбался, и на лице его было написано торжество. Но я не могла не заметить, что он выглядел побледневшим, а на виске блестела капля пота.

– Ты дважды менял тело за сутки, – тихо сказала я. – Это не могло не сказаться на тебе. Ты ведь устал, правда? Ты измождён. И тебе куда тяжелее, чем ты хочешь показать.

Отец дёрнул плечом:

– Не так уж и сильно.

– А ещё ты совершенно один.

– В твоих силах это изменить. Если ты хочешь составить мне компанию, а заодно вернуть себе зрение, тебе нужно всего лишь попросить Рэя возвратить тебя во дворец.

Я вздрогнула.

– Вот уж нет!

– Твоё дело. Просто знай, что эта возможность никуда не делась.

– Ты объявил на нас охоту, – прошептала я.

– Разумеется. Я же всё-таки не идиот.

Отец шагнул ко мне. Протянул руку:

– Прогуляемся? Ты агент разведки, в конце концов. Самое время разузнать о моих злодейских планах.

Я не сдержала невольной усмешки. И впрямь, что мне терять? Уж лучше поговорить с отцом здесь, где у меня есть зрение, чем возвращаться в мир темноты.

Я взяла его под руку, мимоходом заметив, что на мне было всё то же бальное платье, но уже не измятое, без пятен и следов крови.

– Я чувствовала, как ты покидал тело Рэя, – произнесла я, пока мы шли по галерее. – К тебе шли нити энергии из разных колодцев. Из всех колодцев!

– Да.

Я развернулась к нему:

– «Да»? Ты так просто об этом говоришь?

– Элеодор начал эту традицию, – по губам отца скользнула улыбка. – Помнишь, как говорят маленькие дети? «Это не я, это он всё начал!»

Его лицо посерьёзнело.

– Элеодор был первым сиддом, осушившим колодец в поисках бессмертия. Многие века он оставался единственным. Но в его гробнице остались следы, рисунки… и ещё кое-что.