На кухне сидел худощавый седой старик с тростью, и на его лице застыла вся скорбь мира. Одет он был хорошо, даже очень, а это говорило о том, что в деньгах он недостатка не испытывал.

- Ну, здравствуй дочь, - сказал он, окидывая меня недовольным взглядом. – Собирайся, ты возвращаешься обратно.

Папаша – игрок. Любопытно, с чем он прибыл?

- В каком смысле «обратно»? – я опустилась на стул напротив него и подперла голову кулачком, приготовившись к интересной беседе.

- Ты действительно не понимаешь или притворяешься? – он раздраженно стукнул тростью по полу. – Хватит этих игр, Астрид! Ты должна вернуться в дом своего мужа! Немедленно!

- Зачем? – мне действительно было интересно, чем он аргументирует свои пожелания или скорее приказы. – Я только уехала оттуда.

- Ты должна вернуться обратно и выйти замуж за Валентина! – прошипел старик, покрываясь красными пятнами. – Или ты считаешь, что я должен жить в нищете из-за твоих капризов?! Этому не бывать! Не бывать!

- А теперь послушайте меня, - я поднялась и уперлась руками в стол. – Я не собираюсь никуда возвращаться, а тем более выходить замуж за кого бы то ни было, чтобы обеспечить вам безбедную жизнь. Я понятно изъясняюсь?

Он замер, глядя на меня большими глазами. Его губы тряслись от возмущения, а костяшки пальцев, сжимающие трость, побелели.

- Если ты сейчас не пойдешь собираться, я заставлю тебя это сделать! – он вдруг резво подскочил и замахнулся на меня бронзовым набалдашником.

Я вовремя отскочила в сторону, и он опустился на стол с такой силой, что дерево треснуло, и на пол посыпались щепки. В кухню тут же ворвались тетушка Лонджина и Нилс с Антоном и, охнув, женщина протянула:

- Святой Олаф! Что вы делаете, ваша милость?!

- Заткнись и не лезь! – рявкнул он и заорал таким голосом, что у меня волосы на руках встали дыбом: - Вон отсюда! Вооон!

Тааак… Это уже никуда не годилось. Папашку рвало от того, что после моего отказа Валентину, он останется без денег и ему будет не на что играть, а так же отдавать долги.

- Сейчас вы возьмете свой плащ и покинете мой дом, - ледяным тоном произнесла я, глядя прямо ему в глаза. – Или вас вышвырнут отсюда, несмотря на преклонный возраст.

Я подошла к дверям и распахнула их.

- Прошу вас.

Он побледнел и растеряно посмотрел на свою трость, словно удивляясь, почему она не напугала меня должным образом. Потом взял свой плащ, висевший на спинке стула, и направился к выходу. Остановившись возле меня, он скривился и гневно прошипел:

- Ты еще пожалеешь, дрянь. Я тебе обещаю.

- Прощайте, - вежливо сказала я в ответ, отчаянно желая наподдать ему под тощий зад. Вот так отец… Неужели можно так относиться к своему ребенку? К своей дочери?

Когда его шаги затихли в коридоре, и хлопнула входная дверь, только тогда тетушка Лонджина выдохнула:

- Как вы его, графинюшка… Я никогда не слышала, чтобы вы так со своим батюшкой разговаривали.

- Надеюсь, это был его последний визит, - ответила я и опустилась на стул, чувствуя, как дрожат руки. – У нас есть еще вино?

- Сейчас, ваше сиятельство! – Нилс бросился к буфету и достал оттуда кувшин. – Со вчерашнего осталось!

- Кто она? – Эрлинг наблюдал за девушкой, которая усаживалась в экипаж. – Почему я не знаю ее?

- Если рассуждать логически, то выходит вот что… - маркиз еле сдерживал улыбку, вспоминая, как она отшила его друга. – Она не слишком молода, а значит – либо замужем, либо вдова. Если вспомнить, кто из графов отбыл на тот свет, то их двое - старый Фосс и тридцатипятилетний Расмуссен. У Фосса умерло четыре молодых жены, и почил он, будучи вдовцом. Значит – Расмуссен. Он не приветствовал выезды своей супруги в свет, поэтому ее мало кто видел. Поблизости находится имение «Вит Миднатт», которое принадлежит семье Расмуссен и, смею предположить, что вдову отправили сюда, подальше от поместья и нового графа. А она прелестна и остра на язык, ты не находишь?