Пока к лестнице не поспешили другие, я вытянул из кошелька монетку в пять гинар, подошел к скучающему на ступенях охраннику и сказал:

- Эй, друг, как начнешь пропускать, пусти меня первым, - и протянул ему серебряный кругляш. – На вот выпьешь потом за свою доброту.

- Да, господин. Вас первым, - с готовностью сказал он, сжав в грубых пальцах монету.

- И еще… Как начнешь запускать… - я поманил его пальцем и прошептал так, чтобы никто не слышал.

Тот заулыбался, пристукнул по деревянным ступеням копьем и сказал, полушепотом подражая мне:

- Это будет стоить еще немного. Хотя бы три гинара. Я пью много - пяти не хватит, - в его прищуренных болотно-зеленых глазах мелькнула озорная искра.

Я не стал жадничать – незаметно сунул в его жадную лапу еще одну монетку.

- И повтори еще раз, - попросил он. – А лучше дважды. А то хрен запомню.

Я так и сделал – внятно дважды повторил ему на ухо, сказанное ранее. Когда я вернулся к Ионе и Яркусу, дракон уже хорошо виделся в разрыве между туч, и народ засуетился, стал собираться возле лестницы. Собирались лететь, конечно, не все. Некоторые помогли донести вещи, и стояли возле объемистых мешков, сложенных ближе к опорам башни. Другие просто пришли поглазеть: в основном это были южане из Эльнубеи или Аютана. С некоторых пор в Темной Балке сходилось два караванных пути – в этом была одна из причин, почему в небольшом поселке появилась полетная башня. Собирающихся лететь на самом деле набралось около восьми человек, не считая меня и эльфийки.

- Как-то слишком много сегодня. В поселках редко бывает больше трех-четырех желающих, - сказала остроухая, подталкивая меня к лестнице. – Давай, Райс, не стой столбом.

- Много оттого, что сегодня по утру два больших аютанских каравана прибыли, - пояснил человек в чалме, стоявший неподалеку. - Некоторым не бедным людям надоело качаться на верблюдах.

- Этот тот же Гирхзелл? – спросил я Иону и задрал голову, глядя как буро-зеленое чудище, тускло поблескивая на солнце чешуей, подлетает к башне.

- Конечно он! Правда, красавец? – Ионэль с восторгом смотрела в небо. Похоже остроухая была помешана на драконах.

- Ионэль обожает драконов, - подтвердил мои мысли чернобородый. – Может не всех, но Гирхзелла точно. Мне иногда кажется, что он ее выделяет среди всех.

От взмаха огромных крыльев Гирхзелла поднялась пыль, и зашелестела листва. Память Райсмара подсказывала, что это далеко не самый крупный дракон, используемый в перевозках. На самом деле дикого дракона нельзя приручить, но если он вылупится из яйца в присутствии человека и будет выкормлен им, то такой дракон будет послушен владельцу до конца его жизни, а так же может стать послушным ближайшим членам его семьи.

Последние взмахи крыльев чудовища подняли такой ветер, что чалма слетела с головы аютанца, стоявшего недалеко от нас. В следующий миг Гирхзелл сел, вцепившись когтями в толстые бревна полетной башни, плавно сложил крылья и, наклонив голову, посмотрел вниз. Его темно-янтарный глаз уставился на меня. А может мне показалось. Может он смотрел на Иону, но память о сожравшем меня Архонтзале была слишком свежа, и мне казалось, что драконы непременно интересуются мной. Затем Гирхзелл вдруг раскрыл зубастую пасть и издал рев. Рев столь звучный, что дрожь прошла по земле, а от близкого дыхания чудовища сорвало часть листвы с дерева. Многие, из стоявших внизу испуганно бросились врассыпную. Даже охранник, тот самый, которого я подкупил, теперь смотрел наверх с испугом и недоумением. Стало ясно, что такое поведение дракона на полетной башне не совсем обычно.