– Нет, – шепнул Лука.

И тут же услышал в голове холодный, поучающий голос Лохарра: «Не поддавайся их отчаянию, не сопереживай им. Они тебе не станут».

Сплюнув на землю, Лука встал на ноги и подошел к лежащему старику, что уже пускал кровавую слюну. Каждый его вдох вырывался из груди с влажным хрипом. Светлые глаза безвольно таращились в потолок.

– Мне жаль, что так вышло, – сказал северянин и без особой жалости вытащил из Лангена полюбившееся оружие. Обмотанная рукоять кинжала пропиталась потом. – Нужно было просто оставить меня в покое.

И закончил мучения Старейшины, пырнув того под кадык.

Когда Лука вновь направился в сторону гавани, нервно поглядывая по сторонам, в его голову закралась нехорошая мысль. «А что, если с Лангеном пришло куда больше людей?» – спрашивал он сам себя, и от этого ему становилось дурно.

Но никто его больше не поджидал. Ни в переулке, ни в самом порту. Луке не составило труда вычислить капитана отбывающего корабля, который, все еще стоя на причале, отдавал приказы своей нерадивой команде.

– Сколько, говоришь, заплатишь? – поморщив нос, хмыкнул капитан торгового судна – светловолосый чопорный мужчина в коричневом дублете.

Лука вложил в его ладонь три золотых аланца.

– Все, что есть, – солгал он.

Капитан отвернулся и в раздумьях пожевал нижнюю губу.

– Хорошо, – нехотя согласился тот, поглаживая чисто выбритый подбородок. – Но до самого Астеросса ты будешь надраивать палубу.

– Как скажете.

И вот, расправив паруса, словно крылья, судно под названием «Шепот червя» отправилось в путь. Лука, непривычный к морской качке, вцепившись в ограждения на корме, наблюдал, как медленно между ним и Тортеймом образуется пропасть, полная морской воды. Город радостно сиял в лучах Мирного Ока, но Лука не улыбался – его терзала глубокая, непомерная печаль, выжигая в груди дыру.

Когда ветер, полный соленых брызг, начал хлестать его по лицу, на причале вдруг появилась белокурая Удриан. Она была слишком далеко, чтобы разглядеть ее лицо, но при виде знакомого силуэта сердце Луки мучительно сжалось, и он отвернулся.

– Будь я проклят, – сказал он сам себе, но больше одного раза проклятым не станешь.

Имя

Десятилетие Аслуа

Жизнь, признаться, довольно странная штука. Непредсказуемая и хаотичная. Кого-то она наставляет на путь приключений, отправляет в походы или за бескрайние моря. Лепит героев и воинов, затачивая их характер о сложности и острые скалы реальности, а кому-то просто дарит очаг, любимое увлечение и пару детишек в тихой гавани, что зовется семьей.

Но мне не повезло ни на одном из этих поприщ: героем стать по некоторым причинам не удалось, а для создания семьи, возможно, нужно больше самоотверженности, усидчивости и терпения, которыми богат не каждый – попытки не увенчались успехом. И работа моя ничуть не легче бакалейщика, лавочника, кузнеца или грузчика в порту. Я торгую сведениями и слухами, продаю чужие тайны, оберегая собственные. Это грязное дело, постыдное и темное, однако блеск золотых аланцев способен заставить тебя делать все что угодно. Поначалу это забавляло: любая информация – это власть, которая может открыть все нужные тебе двери. Но потом, спустя годы, это резко наскучило: истории стали повторяться, а денег за сведения платили все меньше. И если раньше мне доводилось работать на богатых лордов и приезжих воинов, у которых золотых монет было больше, чем у нынешнего наместника города, то теперь ко мне приходят либо расстроенные брошенные мужья, либо безутешные жены, желающие знать, с какой портовой шлюхой спит их спутник жизни.

Последние пять лет были подобны Пасти Бездны. Город ветшал и старел. Порт пустел, прилавки рынка становились все беднее, а рожи горожан – бледнее и грустнее. Было ли дело в том, что где-то на юге гремит война, никто не знал. Но мне-то довелось прознать, что нашему селению грядет конец и без войны. Ведь это вам не перепутье между торговыми островами. Это самый крайний город Стармора – Кайшен, откуда до ближайшего торгового тракта дней шесть галопом на кобыле без отдыха и сна.