– Худо зело, – прокряхтел он, снова устраиваясь в кресле. Ожог на моей руке покрылся волдырями как от крапивы.

Самодеятельность с дешевым реквизитом, книжным говором, а теперь еще и членовредительством выглядела чересчур безыскусно даже для колхоза. Если бы не тысяча, которую пришлось отдать вперед за прием, то прямо сейчас я встал бы с неудобной табуретки и пошел вон.

– В церкве той псковичи сжегши дюжину женок вещих, – подал голос Архип Иванович, словно угадавший мои мысли. – Верно, тебе они и являются.

Я вынужден был признать, что с числом он, кажется, не ошибся.

Колдун поведал о том, что казнь свершилась в 1411 году от рождества Христова или 6919-м от сотворения мира, тому назад шесть веков. Казнили колдуний по обету для избавления от мора, как по тому же обету чуть не каждый год возводили в русских городах церкви, пока ученые не изобрели вакцины с антибиотиками.

В то лето на Радуницу сам Христос Спаситель явился инокиням Иоанно-Предтеченского монастыря и, угрожая мором моров, велел собрать по Пскову всех колдуний и ворожей и сжечь в православном храме. Его наказ был исполнен в церкви Василия на Горке, бывшей тогда деревянной. Спустя два года на пепелище построили новый храм, не из дерева, а из белого камня, чтобы тот надежно охранял новые поколения псковичей от нечестивых останков.

Что произошло, точно неизвестно, но непокойницы как-то пробили священный фундамент. Если бы на груди у меня был крест, то они бы не посмели приблизиться ко мне, но креста не было, и так я стал их жертвой. Души у вещих женок чернее омрака. Свальщины с ними, коли такая случится, мне не пережить.

Я готов был поклясться, что за этой историей последует предложение купить какой-нибудь ценный оберег тысяч за десять рублей, но знахарю удалось снова меня удивить.

– До завтра у меня останься, – больше приказал, чем предложил он.

Как выяснилось, для успешного экзорцизма надо мной следует целую ночь читать какие-то тайные молитвы.

Я бросил взгляд на жалюзи, через щели в которых просвечивала небесная серость, и ответил первое пришедшее на ум:

– Не могу. Я со знакомым приехал.

– С каким? – Непонятно отчего разгорелся он любопытством.

Я объяснил, что речь о моем соседе по фамилии Точкин – офицере дивизии в отставке.

Тут и настал черед оберега. На коленях целитель долго рылся в одной из глухих полок, содержимое которой было закрыто его спиной, пока не извлек на свет обыкновенную церковную ладанку с ликом Богородицы. Вместо цепочки сквозь ушко была продета толстая нить.

Денег, помявшись, он больше не просит, чем изумляет меня еще сильнее. Правда, мне приходится дать обещание, что в самые ближайшие дни я приеду к нему на «ночной стационар»: ладанка, объяснил целитель, изгонит только симптомы, да и те – на короткий срок.

На улице я показываю Точкину образок. Он одобрительно кивает. Об убийстве дюжины ведьм в Пскове Николай знал из книжки этнографа Максимова и, хотя ученый излагал несколько иную версию, это парадоксально убедило его в правоте колдуна. Ощутив лопатками колючий взгляд, я оборачиваюсь и поднимаю голову: чародей наблюдает за нами сквозь просвет между створками жалюзи.

Обратный путь предстоит с той же парочкой. Мы застаем их на остановке. Железный знак с расписанием пригодился в хозяйстве кому-то из местных: торчащая вверх труба с остатком крепежа напоминает древко без флага. Когда придет следующий автобус, неизвестно.

От скуки я прислушиваюсь к разговору попутчиков. Оказывается, благодаря Архипову колдовству, они скоро собираются стать родителями. Но только мужчину терзает мрачное предчувствие. Он вспоминает какую-то Светку, которая тоже не могла иметь детей и ездила в «Красную Русь» за этим же делом. Младенец у нее умер. Медики записали в заключении «СВДС»: синдром внезапной детской смерти. Похоронили трехмесячным, до крещения малыш не дожил нескольких дней.