– «Крюгер»?! Какой ещё «Крюгер»?! – вопросила Джина в растерянности.

– Ваш куратор. Не знаю имени.

– Брареан! – сообщила Джина. – Он точно далёк, уверяю тебя! Но не могу быть уверенной относительно Джоша Маклохлана!

– Да! – рассмеялась Верона. – Ваш Виргарт уже намекнул мне, что если мне вдруг захочется «чего-нибудь романтического», то Джошуа – вне конкуренции!

– Ага, – усмехнулась Джина. – «Чего-нибудь романтического». То есть – виски или «Парламента».

– Он – молод? Ему лет тридцать?

– Джошу?

– Нет, Брареану.

– Двадцать во… Двадцать девять, по-моему. А почему ты спрашиваешь?

– Да так. Интересно стало. Не часто встретишь подобное.

– Да, – согласилась Джина. – Брареан в своём роде уникум. Но лучше скажи мне, пожалуйста! У вас через час – Посвящение! Это же надо залечивать! Там же будут Кураторы!

– Нет, – возразила Верона. – Залечивать я раздумала. Пусть это служит символом… – и поскольку во взгляде Джины проявилось недоумение, пояснила: «Моей независимости», – чем повергла свою приятельницу в ещё большее недоумение.

* * *

В это время проректор Коаскиерса, получивший письмо от Джимми или лучше сказать – донесение, связался с профессором Джонсоном и обратился с просьбой направить к нему Верону, при этом – незамедлительно. Куратор, обеспокоившись, поспешил выполнять задание. Так как самой Вероны на месте не оказалось, Джонсон решил обратиться за поддержкой к Томасу Девидсону. Томас, услышав от Джонсона, что Верону ищет проректор, устремился в комнату к Марвенсену и, пробыв у него с минуту, побежал на этаж пятикурсников, согласно совету Виргарта: «Заглянуть к Уайтстоун в „шестнадцатую“». Таким образом в скором времени Верона, покинув Джину, поспешила в обратную сторону – к центральному холлу Коаскиерса, где, взглянув на плевок – подсохший, скосилась на Эркадора – на портрет его, ярко сияющий, и, пробормотав: «Насильник!» – быстро направилась к лестнице, полная негодования – того, что опять закипело в ней. Впрочем, подъем по лестнице несколько охладил её. Разыскав на последнем уровне кабинет экдора проректора – согласно табличке с именем над квадратом идентификатора, она приложилась пальцами к дисплею с сенсорной поверхностью – мало на что рассчитывая и просто экспериментируя. На дисплее сразу же высветилось: «Личность не установлена», – и следом раздался голос с механическими интонациями:

– Вы не идентифицированы.Вы должны пройти регистрацию.

– Где? – спросила Верона. – Надо думать, в Седьмом департаменте?

– Да, в Седьмом департаменте.Во Вретгреенском отделении.

– Хорошо, я учту на будущее. А с кем я сейчас разговариваю?

– Данный вопрос некорректен. Измените его, пожалуйста.

– Хорошо, – согласилась Верона. – Как мне найти проректора?

– Экдор Эртебран отсутствует. Вы можете подождать его.

– Понятно – сказала Верона. – Я подожду, разумеется.

Завершив разговор с дисплеем, она опустилась в кресло – удобное, для ожидающих, и попыталась занять себя размышлениями об имени: «Шестеро отпадают. Джон – из числа оставшихся. Тралаверстреларан? Навряд ли, хотя имя в целом чудесное. Просто язык сломаешь. Рум-пель-штильц-хен бы умер от зависти…» Попытка была напрасной. Образы Эркадора не давали ей сосредоточиться. Не просто портретные образы, а новые – продуцируемые, где он – во плоти и крови – затмевал собой Джона полностью. Тело её – повторно – сковала сладкая изморозь.

«Это тебе не Девидсон! Это мужик со способностями!»

«Наш Эхнатон Великий поразил твоё воображение…»

«Великий Экдор, вы не смеете…»

Через какое-то время раздались голоса на лестнице. Определив безошибочно приближение Джоша Маклохлана, Крюгера-Брареана и мистера Грегори Акройда, Верона, поднявшись с кресла, попыталась унять волнение, порождённое теми картинами – более чем откровенными, что возникли в её сознании, но картины не исчезали, соответственно – и волнение. Боль в губе внезапно усилилась. Маклохлан, узрев Верону, задался сперва вопросом: «Чего ей нужно у Лээста?!» – но, увидев её травмированной, растерялся до крайней степени.