Режина за это время заварила кофе в кофейнике и, перелив его в чашки, вернулась обратно к дочери, в душе абсолютно уверенная, что Джон уже проявил себя. Услышав самое главное – в отношении Генри и Дублина, она тяжело вздохнула:

– Джон, мне кажется, знает, что там случилось в Лондоне. Я ведь тебе не рассказывала, что в тот день, когда он сообщил нам, что является Наблюдателем, я напрямую спросила, не мог бы он как-нибудь выяснить, жив ли Генри и где он находится, а Джон ответил: «Не думаю. Наша этика запрещает нам заниматься людскими судьбами».

– Да, – согласилась Верона. – Он знает, с его способностями. Если он постоянно находится внутри моего сознания, он может таким же образом войти в сознание каждого.

Режина глотнула кофе и отставила чашку в сторону:

– Когда ты училась в школе, он появлялся по-прежнему. Привозил продукты и прочее…

– Спасибо, что рассказала мне.

Долгий день на этом закончился. Верона ушла в свою комнату и взялась за Volume Двенадцатый:

«Всё это очень запутано. Я говорю о Джоне. Он подтвердил, что мы встретимся. А что, если я полюблю его?»

Режина, в своём ноутбуке, тоже оставила запись – чуть более содержательную:

«У Вероны есть карты с картинками, называются «саматургические». А на картинках – созвездия и разного рода символы – какие-то змеи, ящерицы и морские звёзды с улитками. Эти карты можно раскладывать и получать информацию на экстрасенсорном уровне. В Иртаре она таким образом узнала о брате Гренара, который считался умершим. На деле он жив, оказывается. Но с Генри не получилось. Зато получилось с Джоном. Он наконец сообщил ей, что он с ней не расставался и общался телепатически, через картину в школе. «Бресвиарский Маяк»… (её копию). Это её расстроило. Она теперь полагает, что он её контролирует. И ещё он сказал ей сразу, что его не вполне устраивает, что она «собирается пользоваться этим подарком Таерда». Он ей сказал дословно: «Сейчас я против единственного. Не гадай на отца, пожалуйста. Этим ты мало что выяснишь». И затем он сказал после этого: «Сперва доберись до Дублина…»

«Дублин…» – Режина задумалась. «Дублин… А что?.. А если… Гамлет себя оправдывал исключительно в том отношении, что иртарский портал был рядом и Верона могла попадать сюда, когда ей заблагорассудится, а теперь, раз портал в Ирландии, как часто мы будем видеться? Два раза в год, на каникулах? Но этого недостаточно. И что меня здесь удерживает? Дороти Робинс с Маггуайером? Жертвовать нечем, в сущности. Дом продадим за месяц. Та же Робинс его и выкупит. Как часто она предлагала? Уже раз триста, наверное. Сто тысяч меня устраивают. Месяц на оформление, затем мы летим в Ирландию и там покупаем что-нибудь… такой же маленький домик где-нибудь в дублинском пригороде…

* * *

Идея покинуть Гамлет и перебраться в Ирландию, высказанная Режиной непосредственно перед завтраком, вызвала у Вероны секундное замешательство и реакцию бурной радости. Обсуждение длилось долго – с обращением к сайтам с недвижимостью, составлением списка с «объектами» и даже письмам к риелторам, после чего Режина собралась с предложением к Дороти, а Верона, с романом Кристи, отправилась в сад, под яблоню, на уютный топчан с подушечками. За калиткой, на полдороги, Режина была остановлена – звонком – от Джона, как выяснилось.

– Дом продавать не надо, – сказал он без предисловия. – Пусть стоит, как стоял до этого, со всеми вещами и книгами. Сохранность я обеспечу. И оплату счетов и прочего. А теперь послушай внимательно. Я только что перечислил на твой счёт в California Federal несколько тысяч долларов на два билета до Дублина и на оплату гостиницы. Когда вы туда приедете, выбирайте, что пожелаете. Или коттедж на море, или квартиру в городе. Стоимость несущественна. И вещей берите по минимуму…