– С Ильхамом снова плохо! – коротко доложил Лысый, вертя головой вправо и влево.

– Ты сможешь помочь без врачей? Парня выпрут из ГБ, а у него большая семья! – спросил старший майор озабоченным голосом.

– Есть один человек, который может помочь без огласки! – выпалил Лысый, кидая в зеркало заднего вида опасливый взгляд.

– Помоги моему парню! Я буду через час! – поступила команда, и Лысый убрал телефонную трубку в бардачок.

– Ты знаешь историю завоевания хивинского ханства русскими? – не поворачивая головы, спросил Лысый, явно пытаясь отвлечь внимание мальчика от происшествия с водителем.

«Водитель – это как член семьи! Почти все знает, и если не болтает, то цена ему очень высока!» – вспомнил Денис слова своего главного врача.

– Мне пока не рассказывали, – отозвался отогревшийся Вася, допивая сладкий чай.

– Весной тысяча восемьсот семьдесят третьего года под командованием Туркестанского генерал-губернатора Константина Петровича фон Кауфмана четыре отряда общей численностью около тринадцати тысяч человек выступили в поход одновременно с четырех направлений. Из Джизака[60], через Кызылкумы, из Казалинска[61], по берегу Аральского моря, с Мангышлака[62] через Устюрт[63] и из Красноводска через Каракумы.

До границ ханства не дошел только южный военный отряд, увязнув в зыбучих песках. Но остальные к двадцать восьмому мая, после неимоверных трудностей похода, с трех сторон окружили Хиву, начав обстреливать стены и ворота Дишан-Калы из артиллерийских орудий. Хан тайно выехал из столицы на земли туркменских племен, с помощью которых рассчитывал организовать сопротивление, но, вероятно, почувствовал, что йомудские вожди могут лишить его власти гораздо скорее, чем русские генералы, и скоро вернулся, чтобы двенадцатого августа в загородном саду у Гандемианских ворот заключить с Россией мирный договор, – не торопясь, рассказывал Лысый, теперь пробираясь по узким, не мощенным улицам, среди неказистых домишек, с плоскими глиняными крышами.

Неожиданно Вася вспомнил, как он лазал через дувал[64], на такую же крышу к соседу, воровать желтые маки, которые росли только у него по весне.

«Интересно, из какой памяти я выхватил это воспоминание?» – сам себе задал вопрос Вася, а вслух спросил, сначала льстиво заметив:

– Вы так интересно рассказываете! А дальше – то, что было?

– По условиям заключенного мира Российская империя не претендовала на поглощение Хивинского ханства, оставляя трон Мухаммед Рахиму-хану, также известному, как поэт Феруз. За это хан должен был признать себя «покорным слугою Императора Всероссийского» и уступить ему все земли по левому берегу Амударьи. И сразу, после заключенного мирного договора, земли по левому берегу Амударьи, стали доступны для русского судоходства, с правом организовывать там пристани и фактории. Все города и селения ханства объявлялись открытыми для русских купцов без торговых пошлин и прочих обложений. Кроме того, на территории ханства запрещались рабство и торговля людьми, что было официально объявленной целью военной кампании.

– И чем еще нагрели русские Хивинское ханство? – снова задал наводящий вопрос Вася, увидев, стоящего справа старика с палкой, с небольшим тулупчиком в руках и переметной сумкой через правое плечо.

– Остановите, пожалуйста! Я ведь совсем голый! – громко попросил Вася, сильно застучав по спинке переднего сиденья.

Машина резко остановилась, даже немного пойдя юзом.

Вася, не спрашивая разрешения, выскочил, и, не замечая пронзительного ветра, рванул к старику.

– Сколько стоит? – спросил Вася, смотря на слезящиеся глаза старика.