Макушка Дью уперлась в камень. Он изо всех сил напряг ладони, шею и плечи, но обломок скалы не желал поддаваться. Он надавливал снова и снова, обдирая кожу на темени о жесткий гранит. Ругань старика становилась громче и отчетливей, в ней зазвучали торжествующие ноты. Судя по всему, несмотря на отчаянные усилия Шеуда, преследователи приближались.

Вот уже дымное пламя факела заплясало под ступнями, упирающимися в каменные выступы. Факел держит крепкая мужская рука, запрокинутое лицо так знакомо… Хвала Рургу, это не Крей! Сангур. Правда, и Сангуру он не делал никогда ничего плохого. Наоборот, всегда восхищался его меткостью и быстротой ног. Блестящие глаза молодого воина казались хорошо отшлифованными камнями. Красивыми и пустыми…

Ступни уже припекало языками огня. Сын Огдая предпринял еще одно отчаянное усилие, зажмурившись и напрягая шею, невзирая на давящую боль в макушке. Казалось, бедная его голова сейчас расколется, как лесной орех. Хвала Рургу, грозному и справедливому – камень наконец поддался! Подтянувшись на руках, Дью мгновенно протиснулся в образовавшуюся щель.

– Эй! Старый паук! – крикнул он, очутившись на воле, в затхлый мрак. – Уже дважды ты остаешься в дураках! Хорошо бы ты лопнул сейчас от злости и залепил своими зловонными внутренностями все свои норы!

– Я уничтожу тебя, наглый мальчишка! – донеслось из-под земли. – Ты доиграешься, и очень скоро! Очень скоро ты будешь ползать у меня в ногах и слизывать пыль с моей обуви!..

Дью расхохотался и бросил в расщелину горсть камней. Правда, тут же пожалел об этом: камни посыплются на Сангура с отшлифованными глазами, а вовсе не на голову проклятого колдуна.

На этот раз сын Огдая возвращался в селение спокойно и неторопливо. К чему спешить? Вряд ли Вьюхо выползет из своего подземелья и бросится за ним вдогонку. А если и бросится – что ему стоит справиться со щуплым стариком? Даже лучше было бы принять бой здесь, один на один, а не вздрагивать каждый раз от прикосновения раскаленных до белизны глазок. Но колдун не вступит в открытую битву, о нет, он будет жалить исподтишка, словно затаившаяся в высокой траве гадюка.

Мальчик шел медленно еще и для того, чтобы привести в порядок возбужденные мысли и решить, что делать. Забыть, махнуть рукой, как заклинал его Шеуд? Если и захотел бы забыть, налитые ядом глазки будут напоминать ежедневно. Еще раз поговорить с Хиваро? Он скажет, что Дью клевещет и оскорбляет теперь уже брата матери, павшего славной смертью на поле битвы. Рассказать еще кому-нибудь? Поверить смогут разве что мальчишки младше его возрастом. Да и то лишь потому, что попробовали бы они не поверить! Кулаки Дью тут же покажут, кто врет, а кто говорит правду. Но какой с них прок, с малолеток? Если бы Крей был живой, он бы ему поверил. Они верили друг другу всегда, и вдвоем обязательно что-нибудь бы придумали. Крей, Крей… И зачем он отдал эту свою искру? Не мог вцепиться в нее покрепче и не уступать хилому старикашке…

Дью принимал решения быстро. Долго раздумывать, взвешивать и колебаться было не в его характере. Приняв же решение, так же незамедлительно претворял его в жизнь. Колдуна Вьюхо нельзя убивать до тех пор, пока неизвестно, где он прячет подло отобранные им искры? Чудесно! Значит, надо найти эти самые искры, и как можно скорее. Сегодня ночью.

План действий созрел молниеносно. Правда, необходим был союзник. Поразмыслив, Дью избрал для этой роли семилетнего Пэди, мальчишку, жившего с ним по соседству. Пэди заглядывал старшему приятелю в рот, гордился крохами покровительственной дружбы, которой тот удостаивал его изредка, и любое его повеление выполнил бы беспрекословно.