Когда начало светать, они покинули бар. Бьяджо привел ее на набережную, и у девушки захватило дух от открывшегося вида. Море казалось неподвижным. Оно разительно напоминало огромное плоское серо-синее блюдо, доверху наполненное голубовато-жемчужным туманом. Край этого блюда постепенно становился розовым. И Карина, не отрываясь, смотрела на подъем солнечного диска. Бьяджо робко взял ее за руку. Ей было приятно ощущать прикосновение его прохладных тонких пальцев. Она чувствовала, что он смотрит на нее, но головы не поворачивала.

– Италия самая прекрасная страна в мире, – неожиданно сказал Бьяджо и сжал ее пальцы. – Счастье жить здесь.

– Да, – тихо согласилась Карина.

– Ты хотела бы? – еле слышно спросил он.

– Возможно, – ответила она.

Они замолчали.

Когда солнечный диск поднялся из тумана и позолотил море и небо, Карина вздохнула и пошла по набережной. Она чувствовала себя наполненной гармонией. Они свернули в улочку, и медленно двинулись между старинными каменными домами. Когда поравнялись с высоким готическим собором, Бьяджо незаметно перекрестился и поцеловал сложенные пальцы.

Он не поехал на дачу, сказав, что у него дела в городе. Посадив девушку в такси и поцеловав на прощание, попросил извиниться за себя перед Умберто и Мариной и пообещал, что вечером обязательно приедет. Она улыбнулась в ответ, откинулась на спинку сидения и закрыла глаза.

Когда такси поехало, водитель пытался что-то рассказывать ей, без конца поворачивал голову и улыбался. Он явно жаждал общения, но Карина, послушав пару минут его быструю речь, отрицательно покачала головой и пробормотала:

– Не понимаю… Я русская… Раша.

Он заулыбался еще шире, но скоро замолчал.

Карина почувствовала спад настроения. Странная апатия навалилась на нее. Какое-то время она смотрела в окно, потом вновь откинулась на спинку и закрыла глаза. Ее мысли отчего-то унеслись в родной город. Она вспомнила улыбку мамы, потом ясно увидела темные внимательные глаза отца, неожиданно почувствовала, что уже соскучилась и искренне удивилась этому. Затем перед ее внутренним взором появилась бузина. Она увидела сидящего на бревне рядом с кустом Андрея, и ее сердце сильно забилось. Что-то в этой картинке необычайно волновало ее, будило уснувшие чувства. Карина ощутила, как повлажнели глаза. Она попыталась отогнать эти мысли, выпрямилась и стала смотреть в окно. Они ехали мимо какой-то помпезной виллы, возвышающейся на крутом скалистом берегу.

«Бог мой! – подумала она, изучая серые каменные стены невысокой ограды и белое вычурное здание, видевшееся за нею. – Что я здесь делаю? Зачем мне все это? Ведь все это такое чужое!»

Водитель высадил ее у ворот дачи и уехал. Дверь тут же распахнулась, и появилась Марина. Она встревожено вглядывалась в лицо сестры, потом начала улыбаться.

– И как это называется? – начала возмущаться она. – А ведь ты знаешь, что в моем положении волноваться нельзя! Хорошо Бьяджо позвонил и предупредил, что ты едешь. А то просыпаюсь я и вижу, что твоя комната пуста. И что я должна думать, по-твоему? И как тебе он? – без перехода спросила она.

– Симпатичный, – нехотя ответила Карина. – Мы гуляли по городу, в баре сидели. Ты зря так волнуешься. И я уже взрослая девочка.

– Я так рада! – быстро говорила Марина, заходя в дом. – Что ж ты его с собой не привезла? Я пирог яблочный испекла.

Дом был наполнен восхитительным запахом печеных яблок. Карина почувствовала, как голодна.

– И где твой пирог? – засмеялась она. – Я просто умираю с голоду!

– Тогда, может, пасту? А к ней креветочный соус?

– Давай! – обрадовалась Карина и начала подниматься по лестнице. – Я мигом!