После недолгих препирательств Умберто повез их в загородный дом. На самом деле это была небольшая двухэтажная дача, но на берегу Неаполитанского залива, на высокой каменной террасе, круто обрывающейся к кристально синему морю. Марина очень любила бывать здесь. И скоро крохотный садик, окружающий дачу, был приведен в порядок, кусты подстрижены, газоны засажены цветами, дорожки вычищены. Умберто не уставал восхищаться тонким вкусом жены и ее трудолюбием и не стеснялся говорить ей об этом.

Марио на каникулы приезжал в Сорренто и обычно останавливался именно здесь. На втором этаже у него была своя комната. Кьяра с мужем и двухлетней дочкой также наведывались к отцу. Они все искренне привязались к Марине и по-своему полюбили ее. Умберто вначале боялся, что с появлением русской девушки отношения в семье испортятся, и сейчас не мог нарадоваться, что все сложилось так удачно. Они, конечно, ссорились, и даже били посуду, но примирения были не менее бурными.

– Сестричка, ты где? – раздался голос Марины, и она выглянула из дверей. – Пирог готов! Вкусный, пальчики оближешь!

Но Карина даже не пошевелилась. Она сидела, прислонившись к спинке скамьи, и не сводила глаз с закатного ярко-красного неба. Марина зашла за шпалеру и остановилась, глядя на красные пятна лепестков, усеивающие плиты дорожки. Потом склонилась к сестре и сняла с ее пышных темно-каштановых волос несколько лепестков.

– Ну вот, – огорченно произнесла она, – как быстро розы облетели. Вчерашний ливень поспособствовал.

– Да, – кивнула Карина и повернула голову.

Ее серые глаза смотрели спокойно, губы улыбались. От закатного освещения лицо казалось матовым и нежно-розовым, а глаза глубокими и яркими.

– Какая ты все-таки хорошенькая! – не удержалась Марина. – Надо тебя замуж выдать и срочно!

Карина усмехнулась и отрицательно покачала головой.

– Ты возражаешь? – спросила Марина. – Тебе ведь уже тридцатник через месяц! Куда тянуть дальше? Пора, давно пора! Да и о ребенке нелишне задуматься, – после паузы добавила она.

– Сама-то! – засмеялась Карина. – Что-то не очень задумываешься! И как тебя все еще Умберто не уговорил, не понимаю!

– Уже уговорил, – тихо сказала Марина и неожиданно зарделась.

– Маришка! – обрадовалась Карина и вскочила со скамьи. – Счастье какое! Мама с папой как обрадуются! Ты уже сообщила?

Она обняла Марину и закружила ее по узкому пространству между скамьей и шпалерой.

– Отпусти! – расхохоталась та. – А то уронишь! Тебе первой сказала. Берт прямо не в себе, как узнал. Уже третий месяц.

– Это счастье!

– Да уж, – расхохоталась Марина. – Он только и твердит, что это благословение матери божьей Марии.

В этот момент они услышали звук подъехавшей машины.

– О, Берт приехал, – озабоченно произнесла Марина. – Пошли в дом!

Умберто был не один. Он вошел в гостиную вместе с высоким стройным черноволосым мужчиной. Тот держал в руках плетеную бутыль с вином и нарядную коробку с конфетами.

– О! Grazie mille! – быстро сказала Марина, принимая коробку.

Потом повернулась в сестре и тихо пояснила, что это ее любимые конфеты из Флоренции, которые выпускают только там, и они необычайно вкусные.

– Di niente, – мягко ответил мужчина бархатным низким голосом и глянул на Карину.

– Не за что, – машинально перевела Марина сестре и недовольно посмотрела на Умберто. – Ты не хочешь нас представить, дорогой? – поинтересовалась она и мило улыбнулась гостю.

– О, простите, дорогие! – рассыпался в извинениях Умберто. – Это мой друг Бьяджо, вчера приехал в Сорренто, будет работать в нашем колледже. Он говорит по-русски хорошо. Но сейчас стесняется.