– Дежурный по роте младший сержант Козятников, – рапортует он. Толок обрывает его взмахом руки.

– Без происшествий? – негромко спрашивает полковник.

– Так точно, трщ полковник, без происшествий, – вторит ему сержант.

  Толок, не глядя на сержанта, подходит к Бандюку.

– Фамилия, – пристально глядя в глаза солдату, произносит он.

– Бандюк, – слегка улыбается солдат.

– Наверное, рядовой Бандюк? – поправляет его Козятников.

– Рядовой Бандюк, – уже без улыбки повторяет тот.

– Расскажи мне…– полковник делает паузу и оглядывает Бандюка снизу доверху, – обязанности дневального.

  Замечаю, как Козятников закатывает глаза и мимолетно скалится в отчаянии.

– Дне.. Дне… – лепечет Бандюк.

– Дневальный назначается из числа… – вдруг овладев мастерством чревовещателя непонятно из какой части лица шепчет сержант. Толок поднимает указательный палец вверх и, почувствовав запах крови, приближается ещё на шаг к своей жертве.

– Днеавой обязан… – выдавливает наконец из себя Бандюк

– Кто? – переспрашивает полковник. Козятников закрывает глаза.

– Подневольный обязан…– выпаливает несчастный и снова сбивается.

– Подневольный? – Толок поворачивается к сержанту. Козятников открывает было рот, но благоразумно его закрывает и, вытянувшись, смотрит в глаза офицеру, – подневольный, – уже спокойно повторяет полковник, – надо запомнить, – он поправляет идеально сидящую фуражку и поворачивается к двери, – дежурьте, сержант, – говорит он, открывая дверь, – как, простите, ваша фамилия?

– Козятников, – выдыхает младший сержант.

– Дежурьте, младший сержант Козятников, – Толок улыбается одними глазами и закрывает за собой дверь.

– Подневольный, блядь!? – сержант срывает с себя берет и запускает его в Бандюка. Тот, не понимая такой вспышки ярости, в испуге ловит головной убор и отходит на пару шагов в сторону, – Гурченко! На пень! – орёт Козятников, – Бандюк – на óчки! Дежурим дальше, блядь! Сука! Подневольный! – он нервно усмехается, скривив лицо сочетанием ужаса, отчаяния и смеха и медленно идёт обратно к своему столу. Дежурство только перевалило за свой экватор.

Глава 4

Фламинго

 «Масло съели, день прошёл,

Старшина домой ушёл,

Дембель стал на день короче,

Всем дедам спокойной ночи.

Пусть приснится деду сон,

Как на дембель вышел он.

Бабу голую выносят

С пирогами на подносе.

Ящик пива, водки таз

И от батьки Лукаша указ

Об увольнении в запас.

Уважаемый дедушка,

 до вашего счастливого дня

Осталась совсем х*йня -

От ста до нуля.

Разрешите забрать ваше масло? »

– Ты, Огурец, молодец, всё запомнил, – внимательно выслушав меня говорит младший сержант Шабалтас, – будешь старшим. Сказку расскажешь всем и выучишь вместе сними, понятно, да? Спрашивать буду с тебя.

– Понятно, – обречённо соглашаюсь я.

– Вечером экзамен, – сержант загадочно улыбается и заговорщически подмигивает.

     В течение дня пересказываю сказку всему отделению, кроме меня это девять человек. К вечеру все уже знают незамысловатый стишок наизусть. Ну, почти все.

– Что, все выучили? – удивляется Шабалтас.

– Я старался, – скромно отвечаю я.

– Сейчас проверим, – как-то хитро щурится сержант и, расползаясь в довольной улыбке, тянет: – Бандю-ю-ю-к, – он знает слабое место отделения и бьëт точно в яблочко. Лицо его начинает светиться в предвкушении экзекуции.

– Масло съели, день… З.. Закон… Закончился совсем… – бормочет Бандюк.

– Огуре-е-е-ц, – ликует Шаболтас.

    Я переваливаюсь в проём между койками и отжимаюсь пятьдесят раз. Так повторяется несколько раз. Когда число доходит до четырёхсот отжиманий, Шабалтасу надоедает.

– Ладно, Огурец, тебя, смотрю, не за*бëшь, Довгалев, сказку!