<Не надо показывать вида. Пусть они думают, что я не боюсь. Что-то я рано расслабился. Я -Святой Отец, и битва еще впереди.>

Он ушел за алтарь, и несколько минут его не было. Наконец, появился. В руках у него была темная коробка, в ней оказались большие серебряные распятия. Не спеша стал раздавать их людям, стараясь казаться спокойным, но приход было трудно обмануть. Каждый прихожанин брал в руки распятие и прижимал его к груди. Только теперь, наконец, люди поняли, что пришла беда, смертельная беда. Что распятия им помогут, ибо ими можно еще и драться…

Монахи стояли у окна и, недоумевая, смотрели на улицу.

– Что за темнота? Почему в книге предупреждения ничего о ней не написано. Что мы будем делать в этой темноте? Ничего не видно. Как мы найдем нужный нам дом. Надо взять фонарики, – торопил их Серафим. -Не забудьте распятия и обязательно переоденьтесь в защитные костюмы и обувь. Надо спешить, пока совсем не стемнело.

Через несколько минут они вышли на улицу. Одеты они были в облегающие комбинезоны, в материи которых присутствовало серебро. Костюмы дополняли легкие ботинки на липучках. У каждого монаха в руках было по фонарику и по распятию с изображением Христа.

Их била нервная дрожь, и они ни как не могли с ней совладать. Но надо было спешить и они, сорвавшись с места, побежали.

В голове каждого звучали только одни слова: <Неужели опоздали? Неужели опоздали? Только бы успели, не упустили драгоценное время.>

Они очень быстро нашли нужный дом, потому, что очень хорошо знали свой город. Бесшумными маленькими перебежками подошли к нему и спрятались в кустарнике, который рос неподалеку от дома.

– Потушите фонарики -Зверь очень хорошо видит в темноте.

Мелкая дрожь, предвестница смертельной схватки, била монахов и казалось, ее не возможно было ничем остановить. Дрожали руки, в которых было зажато распятие. И все же это были подготовленные люди, которых отвага не покидала не на минуту. Каждый из них думал: <Кто, если не я это должен сделать? Только я и никто другой.>

Владимир еще дома нутром почувствовал опасность загнанного зверя. Выйдя на крыльцо, он заметил движение в кустах и поспешил укрыться в доме. Но ему помешал огромный пес, который появился в дверях. Он замешкался около ног хозяина и неожиданно закрыл ему ход в дом.

Этого замешательства было достаточно, чтобы прямо перед ним из кустов выскочил Стефан и что было силы нанес ему удар распятием прямо в лоб, вогнав кинжал в голову по самую рукоятку.

– Живот, – крикнул, задыхаясь от возбуждения, Стефан.

Распятие глубоко вошло в голову. Зверь екнул и от неожиданности присел на корточки. Цвет кожи его стал серым, красивое лицо искривилось в ужасной гримасе оскала, но не от боли, а от злобы, что он не предвидел такого наглого нападения со стороны людей.

В это самое время Цербер, увидев, что хозяину грозит опасность, бросился на первого попавшего монаха. Одним прыжком он достиг Федора и вцепился бы ему в горло, если бы не комбинезон, плотно подогнанный к горлу монаха, который его и спас.

Рядом оказался Илья. Он схватил пса и попытался его оторвать от жертвы. Резкое движение и пес полетел в кусты. Через несколько мгновений пес появился вновь и набросился опять на Федора, и Федор промахнулся… Распятие пролетело рядом со Зверем и, ударившись с тупым стуком о дверной косяк, отлетело к ногам Стефана.

Стефан судорожно схватил распятие и зажал его в руке, но напасть на Антихриста он не успел. Казалось, время замедлилось. События проплывали очень медленно, и Стефан не мог ничего сообразить.

Зверь, почувствовав, что силы к нему возвращаются, пришел в ярость, и он набросился на Стефана. Поднял его над головой и закрутил с такой силой и быстротой, которой у человека не бывает. Изо всех сил он отшвырнул Стефана от себя, не давая ему опомниться. Тот, ударившись об угол дома и размозжив себе голову, упал замертво рядом с Федором, который никак не мог отбиться от пса, рвавшего его руки и ноги. Кровь тонкой струйкой потекла по ноге.