Аркадий Игорь Макаров
Несколько слов от автора
Писанина эта, пожалуй, не своевременная, а публикация этой книжонки – дело заведомо провальное и убыточное. Едва ли она найдет своего читателя, по простой причине: стихов у нас не читают и в них мало разбираются, что естественно. Так что данные опасения оправданы. Можно ещё добавить, если, конечно, она увидит свет, и до неё доберется критика, то, безусловно, разделает её в пух и прах, за издевательство над русским языком, особенно литературным и, в частности, за глумление над канонами стихосложения. А ещё можно добавить Пушкина и его почитателей… Летальный исход этой писанине обеспечен. Кошмар! Не стоит даже вспоминать. Лучше оставить эти опасения и расчёты без ответа и не стоит ими забивать голову. Зачем? Что это даст?
Почему же я всё же решил выставит эту писульку на суд, предвидя её жалкую судьбу? Просто она мне основательно надоела, а лучший способ избавиться от неё, как от навязчивой идеи, – отправить её гулять по белому свету. Что из этого получится – может решить только время, возможно опровергнув мои умственные заключения о своих трудах, может быть и не безнадежных, или подтвердит их. Всё едино.
Уже прошло более двадцати лет со дня написания сего опуса, надеюсь, после столь лет выдержки, оно сохранило не только аромат прошлой эпохи, но и некоторый художественный вкус и изыск.
Вступление>1
Жизнь сама по себе – ни благо, ни зло,
она лишь вместилище и блага и зла,
смотря по тому, во что превратят её
все.
Мишель Монтень
Когда чужое вдохновение
Нам спать с тобою не даёт,
Когда разумное сомнение
В душе тихохонько умрёт,
Мы тешим наше честолюбие
Стишком-другим, и рифмоблудие
С тобой зачем-то бережем,
Пока, как Гоголь, не сожжем,
И бросим это дивное занятие
И станем деток пестовать,
Судьбу безжалостно ругать.
Мы – люди… и с тобою братья,
А жизнь прописана вперёд:
Кривая всех людей ведёт.
Не знаю вот куда, зачем
И как рулит она меж тем?
Но я? Я только забавлялся,
И на себя кафтан старался
Напялить задом наперёд.
Пускай не в моде он, и мне не впору,
Пускай смешу честной народ
И без меня уж всяческому вздору
Его учить пытались много лет.
(Для рифмы: бабам мой привет)>2
Я, всё ж, чужие панталоны
На свой примерил тощий зад.
Пусть морщатся опять мадонны,-
Я – шут, но этому не рад.
Зачем тащить сей крест старинный?
Зачем? Мне это не понять.
Зачем компьютер свой гонять
И корчить вид притом невинный?
Я сам себя здесь не пойму.
Ну, плагиат? Так быть ему!
Примечание к вступлению
>1Первоначально было написано другое вступление, ближе к посвящению, как было принято во времена Пушкина. Вот его кусочек:
Вслед за великими лениво
Бреду неспешно, много сплю,
Вздыхаю, и рукой ревниво
У лиры струны тереблю.
От критиков не жду поблажек,
А от читателей – любви,
От скуки намарал бумажек,-
Какие есть ты их прими.
Ошибок не ищи. Не надо.
Их много здесь. Одна отрада:
Ты посмеёшься надо мной
И скажешь: «Ладно, бог с тобой».
и так далее.
>2 Кажется, у Пушкина есть строка: « (Для рифмы: дамам мой привет)». Именно так, в скобках. Поскольку век наш более груб и менее утончён, то я переделал эту строчку в духе времени. Тем паче я давно слыву за грубияна, слава богу, не развратника. Причина тут одна: эти самые дамы довольно сильно достали в этой жизни, по причине моего образования в нашей общеобразовательной школе, где меня прессинговали по всему полю славные училки, а в институте на одного индивида мужского пола приходилось пять – женского. Если добавить ещё мою профессию, то тушить свечи мне придется по полной. Где ты раздельное образование! Где баба богини!
Глава первая
Друзья Людмилы и Руслана
С героем моего романа,
Без предисловий сей же час
Позвольте познакомить Вас.
А.С.Пушкин.
I
"Какая здесь ужасная дыра?
Как не свихнулся ещё я?
Пора уж смыться мне. Пора:
Измаялась душа моя,
И перспектив в помине нет,
И не маячит дальше свет…",-
Так размышлял приятель мой,>1
Валяясь на кровати и с тоской
Он костерил посёлок свой,
И невский берег он пустой
С большою грустью поминал,
И львами душу донимал,
И волю чувствам чёрным дал,
И мрачно на судьбу роптал.
II
Он помянул любимый бар,
Как там бывало он пивал
Не опасаясь разных кар…
И здесь едва не застонал.
Он перебрал ещё друзей,
Красоты моря и морской музей,
И Эрмитаж, где не бывал,
И ресторан, бедлам и храм,
Где он частенько пропадал,
Где друг-швейцар огромный хам.
Он помянул ещё кой что,
Но как-то было всё не то.
Он с этим в горе погрузился,
А вечер в окна уж просился.
III
Ну что ж: пора его представить.
Как лучше? Уж не знаю я.
И не хочу, да лень исправить:
Так пусть ведет нас колея!
Аркадий Бийски, сэр и гранд, >2
Чуть-чуть пижон, слегка педант,
Но славный малый, ей же бог!
Не верите? А есть ли прок?
Его причуды я писать бы мог,-
Не будем же на это строить слог.
Мы их оставим на "потом",
Пойдём проторенным путём,
Что Пушкин указал давно.
Пусть будет так! Нам всё одно.>3
IV
Не убежать нам от великих,
Да поучиться не грешно,
Чтоб не копаться в рифмах диких,
Самим чтоб не было смешно.
Пример подам, как верный ученик
В строфу "Онегина" проник:
По юности его прочёл,
В нём всё прилежно разобрал,
Немного сложного нашёл,
И этак гордо намарал
Роман о разных мелочах -
Неважных в Ваших-то очах.
На Пушкина сим покусился, -
Он сам на это напросился. >4
V
Прости, поэт, наш свет убогий,
Меня, за то, что я смеюсь,
Что не ценитель я престрогий-
Авторитетов не боюсь,
Что труд напрасный произвёл,
Что параллель уже повёл
Меж тем далеким идеалом,
Меж тем бездельником бывалым,
Тогда уже почти что галлом,
Онегиным сим славным малым,
И меж Аркадием моим,
И между мной, как знать, самим.
Но мы сонету не изменим, >5
Пора уже, пластинку сменим.
VI
Вот так: однажды в час утра,
Тому годков так двадцать два,
В деревне, что была дыра -
Какая вяжется канва? -
Родился мой герой отважный, -
Рожденьем осчастливлен каждый, -.
И заорал. Избавь мя бог,
И от детей, и от хлопот!
Я б описать пелёнки мог,
Жаль – опыт у меня не тот.
Оставим прозу матерям,
Судить не следует гостям:
Ведь нам давно уж слова мама,
Звучит чуть пошло, словом, дама.
VII
Но детство жизни,
Как и детство мира,
Здесь сказано без укоризны,
Ещё чуть-чуть игра сатира:
И выкинуть его нельзя,
И впечатленья детства зря
Над всем довлеют не шутя,
Пока по миру мы бредём,
Едим и много пьём, хотя
Давно другим живём.
Но все прекрасные картины,
Раздольные, широкие долины
Из детства давнего идут,
И сами по себе живут.
VIII
Прожив в пелёнках лет до трёх,
Вступил он на стезю иную-
Бранить её нам будет грех-
Детсадовскую, в общем – то простую.
Но кто ж в детсаде не бывал?
Кто ложек манкой не марал?
Кто по команде не вставал?
Кто с дисциплиною дружил?
Кто строем детским не шагал?
Кто по часам не ел, не пил…
Таких, пожалуй, не назвать,
И ум не стоит утруждать.
Конечно, можно что сказать,
Но всё ж могу я вам соврать.
IX
Уже давно, в те славные года,
Меня пленяла воля, за собой маня.
Пусть сути я её не знал тогда,
Лишь детский садик доставал меня.
И посему, бросая нянь,
Ещё я в утреннюю рань
Бесстрашно в щели убегал,
Свободу пыльную глотал,
Себя надменно утверждал,
Хоть и по шеи часто получал.
Но всё равно я убегал
И кашу с детства не едал;
И до сих пор не ем, друзья,
Не принимает всё душа моя.
Х
Пока я рос, как у дороги
Растет бурьян не нужный никому,
Но если им поранят ноги-
Тогда несдобровать ему.
Его корчуют, вырывают,
Обиды в злобе не прощают,
Но ценят нежные цветы,
И нежно гладят лепестки,
А ими-то всегда горды:
Лелеют нежные ростки,
Растят укрытых под стеклом,
Растят в довольствии большом,
Боясь, что ветер колыхнет,
Мороз нечаянно дохнет.
XI
Цветком таким Аркадий рос:
Красивым, белокурым, славным.
Не ведая холодных рос,
Он членом клумбы равноправным.
Трудов не зная и забот,
Так поживал на печке кот.
Послушен и весьма смышленый,
И аккуратный по всему,
Такой весёлый, славный, томный:
Ну, как не радовать ему
Короткой маминой души.
А папа? Папу не спрошу.
Не радовать усталых нянь,
Но отдадим им тоже дань.
XII
Не правда ль, хорошо он жил:
И буквы, и стишочки знал,
А уж стеснительным он был-
Себя прекрасно показал.
Детсад гордился им тогда,
А мать гордилась им всегда.
И к школе знал он алфавит,
И без запинки он считал,
И без ошибок жирный шрифт
Довольно бегло разбирал,
На палочках и так слагал,
И даже, к диву, умножал;
И вундеркиндом слыл не зря,
А маме снилась славная стезя.
XIII
Особой строгости не зная
В ученье он легко проник.
Во всё и вся почти играя,
Он скоро – первый ученик.
Весёлый, славный и забавный,
И даже кой-когда развязный,
Любитель разных школьных дел,
И в играх первый наш пострел.
В кружках он тоже преуспел,
И в школьном хоре даже пел.
Но петь без слуха? Что же в том?
Уйдёшь ты всё равно потом.
Да дел не переделать всех,
Их бросить можно без помех.
XIV
Ах, школа, давние года!
Их закатилась уж звезда,
Но вспоминаю иногда.
Увы – увы, ушли года…
Тогда живали мы шутя,
Не утруждаясь, не горя:
Слегка уроки мы учили,
Едва мозгами шевелили,
Мозоли на руках мы не носили
И потом книги не кропили,
И о куске о хлебном не тужили.
Да-да, с тобою мы так и жили.
Не исключенье наш герой:
Не ведал жизни он иной.
ХV
Вот так приятель обучался:
Имея с детства ум живой
Одним уж этим отличался
Той давнею, забытою порой.
Немного логики и самолюбия,
Чуть-чуть усердья, капельку бездумья,
А память можно приучить
Запоминать всё без разбора,
Задачки можно и решить.
Хоть попотеешь. Нету спора.
А бойко у доски болтать
Нас и не стоит заставлять.
Ну, где же нам не пропадать,
По жизни весело шагать?
