Геометрия города, и рядом – странный символ: шестерня, внутри которой таилась рука, держащая молнию.

«Арк» – вдруг подумал Кристиан. Его собственное имя. Его собственный символ.

Он почти рассмеялся, смахнул пыль, прищурился. Под символом – слова на забытом алфавите. Но кое-что из него он знал. «Путь», «машина», «сердце».

И, самое главное – линия. Пунктиром она тянулась от этого места к центру города – туда, где зевали воронки разрушений, где гудела земля от глухих эхо ушедших битв.

Он аккуратно свернул карту, прижав её к груди, словно боевой штандарт. И тогда земля вздрогнула.

Где-то под ногами, в недрах старого города, проснулся древний механизм.

Пол в проломе башни поддался.

Кристиан едва успел схватиться за край ямы, но его перчатки скользнули по ржавой кромке – и он полетел вниз.

Падение было долгим. Время растянулось, как капля масла на раскалённой сковороде. В эти моменты он успел вспомнить детство – тихие вечера в домике у реки, рассказы отца о далёких путешествиях, запах дыма и мокрой земли.

Потом он рухнул.

Приземление было жестоким, но не смертельным. Боль отозвалась в плечах, рёбрах, пояснице. Но ничего не сломано. Пока что.

Он поднялся, сдерживая ругательства, и осмотрелся.

Он был в подземелье.

Подземный Артекс-4 отличался от разрушенного города наверху. Здесь всё было странно… целее. Словно этот мир не знал кислотных дождей, ветров и войн. Затопленные переходы, стальные коридоры, комнаты, усыпанные консолями, покрытыми вековой пылью.

И – тишина.

Такая, что в ней слышался собственный пульс.

Фонарь выхватывал из темноты странные вещи: роботизированные кресла, застывшие у опустевших пультов; сверкающие в сырости кристаллы энергоносителей; обломки дронов, покрытых зелёной плесенью.

На одной из стен зияла надпись:

«Проект АРК: Спасение»

Буквы облезли, но слова ещё можно было разобрать. И сердце Кристиана ёкнуло.

Он не знал, что это за проект. Но карта указывала сюда.

И карта, словно почувствовав его решимость, сделала невозможное: линии на ней вспыхнули холодным голубым светом. Словно призрачные молнии ползли теперь по свитку, показывая путь сквозь лабиринт подземелий.

Путеводный артефакт.

Он двинулся вперёд, медленно, осторожно, как крадущийся зверь.

За каждым поворотом ему чудились тени ушедших жизней. Казалось, что вот-вот, из-за угла, выйдет инженер в белом халате, махнёт рукой, смеясь, предложит чашку кофе. Или дитя, пробежит босиком, оставляя мокрые следы на плитке.

Но стены молчали.

Проходя через коридоры, Кристиан видел следы поспешной эвакуации: перевёрнутые столы, разбитые контейнеры, личные вещи, разбросанные, как семена на мёртвой почве. Детские игрушки, фотографии, инструменты.

Жизнь. И её внезапная смерть.

Чем дальше он шёл, тем отчётливее чувствовал перемену в воздухе.

Гул – слабый, низкий – будто где-то впереди билось огромное сердце.

Карта горела всё ярче.

Кристиан ускорил шаг. Его ботинки шлёпали по лужам древней воды. Вдалеке промелькнул слабый свет – или ему показалось?

И вдруг впереди показались ворота.

Огромные. Сделанные из чёрного металла, украшенные знаками, которые выглядели так, словно их выжгли в самом основании мира. Меж створок слабо светилась трещина – приглашение. Или предупреждение.

Он приблизился.

На створках, под толстым слоем пыли, были слова:

«Машина Сердца. Только достойный войдёт.»

Кристиан положил ладонь на металл.

Тот был тёплым. Живым.

Как будто его сам звали.

Гром прокатился над головой. Молнии прошлого осветили на мгновение всё подземелье, вырывая из темноты призрачные силуэты ушедшей цивилизации.

И ворота начали открываться.