– Не будь там твоих солдат, бой завершился бы иначе, – помрачнел Бехтеев.

– Возможно. Когда война закончится, я не против дружеской дуэли.

Пётр посмотрел мне в глаза долгим задумчивым взглядом. Будто надеялся отыскать там что-то.

– Зря ты ввязался в это, – сказал он. – Мог бы просто доказать в суде, что Алексей застрелился сам.

Ого. Такого я не ожидал. С трудом удалось сохранить невозмутимое выражение лица.

– Мог бы, – кивнул я. – Но суд дело долгое. Вы бы всё равно напали. И если бы твой род хотел продолжения войны, то вы нашли бы способ затянуть расследование.

– Да, пожалуй. Но ты мог бы отсидеться, бежать в Москву к брату или что-то ещё. А теперь придётся идти до конца.

– Я всегда иду до конца. Я же не дурак, Пётр. Прекрасно понимаю, что война готовилась и без того, а гибель Алексея стала удачным поводом.

– С чего ты это взял? – подозрительно прищурился Бехтеев.

– Сказал же – я не дурак. Всё довольно очевидно, если подумать.

Немного помолчав, Пётр сказал:

– Ты прав. Я и начал этот разговор только потому, что был уверен – ты уже и сам всё понял.

– И чем же это я не понравился рязанскому князю?

Бехтеев усмехнулся:

– Ну, я же говорю, ты обо всём догадался. Князю Молотову на тебя плевать. Он готовится к войне с Владиславом, ну а ты – его брат, пусть и изгнанник.

– И зачем двум князьям воевать между собой? Такого уже сотни лет не было.

– Этого я не знаю и знать не хочу. Какая-то причина есть. Скорее всего, даже не одна. Лучше тебе спросить об этом брата.

– Сомневаюсь, что он расскажет, – ухмыльнулся я.

– Вот и нам ничего не рассказывают. Мы, конечно, графский род, но от настоящей власти далеки. Там идёт большая игра, в которую нам лучше не лезть, – Пётр ткнул пальцем в потолок. – Поэтому мне интересно: зачем в неё влез ты?

– Я был вынужден. Либо вы атакуете первыми, либо я.

– В целом, разумно. Но скажу тебе, как есть, Эспер: ты пытаешься откусить кусок, который не в силах проглотить. Даже если ты каким-то чудом выиграешь войну с моим родом, от тебя не отстанут. Даже наоборот – с удвоенной силой попытаются задавить.

– И что ты предлагаешь, сдаться? – хмыкнув, спросил я.

– Да, – серьёзно кивнул Бехтеев. – Признай поражение, и тебя исключат из уравнения большой игры.

– А кто сказал, что мне этого хочется? Вообще-то, я сын князя. Меня готовили к крупным партиям. Ты не представляешь, насколько хорошо.

– Судя по твоим деловым и прочим успехам, вполне представляю, – с оттенками зависти и уважения сказал Пётр. – Но теперь ты не княжич, а мелкий сибирский барон, уж прости за откровенность.

– А какая разница? Образование и навыки остались при мне. Они помогут достать всё остальное.

– Если тебе позволят.

– А кто мне запретит?

Бехтеев с непонятной интонацией хмыкнул и откинулся на спинку стула. Снова потёр колено и посмотрел в окно.

– Возможно, что и нам не стоило в это влезать, – задумчиво сказал он, будто разговаривая с самим собой. – Мы с отцом понимали, что нас просто хотят использовать в качестве пешки. Несмотря на титул, нас нельзя считать фигурой в партии властителей.

“Неужели всё настолько серьёзно?” – подумал я и тут же ответил себе: да. Всё именно настолько серьёзно. А может быть, ещё серьёзнее, чем мне кажется.

Как я и сказал Белославе, большие войны готовятся годами. И они не начинаются разом, а обычно именно вот так – с мелких стычек, столкновений вассалов и возможных союзников.

– Отец не хотел воевать, – Пётр продолжал свой монолог. – Он миролюбивый человек, созидатель по духу. Я, напротив, подталкивал его к тому, чтобы раздавить тебя. Задача казалась лёгкой. Мелкий род из троих человек без Источника и с маленькой неопытной гвардией. Я думал, что мы запросто вас уничтожим и получим уважение князя Молотова.