Лапуж всегда грезил перспективами сверхчеловека, свободомыслящего существа высшего порядка, обладающего прекрасной наследственностью, ясным разумом и свободой воли. Кроме того, он всегда проповедовал так называемую «позитивную евгенику», суть которой сводится к селективному отбору лучших индивидов, как это делают растениеводы и зоотехники. В противоположность этому американские, немецкие и даже советские евгенисты в значительной своей массе пропагандировали принципы «негативной евгеники», согласно которым для оздоровления потомства предлагалось стерилизовать «дефективных» членов общества, причем не только на основе биологических, но и социальных показателей. Чтобы убедиться в этом, достаточно просмотреть «Русский евгенический журнал». Таким образом, получается, что советские евгенисты, которых не принято называть «расистами», стояли на более радикальных идеологических позициях, чем сам Лапуж, которого сегодня недостаточно информированные авторы называют расистом.

А теперь давайте разберемся, что же такого крамольного написал французский автор, чем так сильно испортил свое реноме в среде просвещенной демократической публики. У нас есть реальная возможность ответить на этот вопрос самостоятельно, опираясь на первоисточник.

Прежде всего следует указать, что книга написана в академическом стиле, лишенном каких бы то ни было политико-пропагандистских штампов, рассчитанных на обывателей.

В самом начале сочинения Жорж Ваше де Лапуж подчеркивал: «Данная книга представляет собой монографию о Homo Europæus, то есть о виде, которому присваивали разные имена: долихоцефальной белокурой расы, кимрской расы, расы галатов, германской и, наконец, арийской расы. Я буду называть ее общепринятым научным именем, которое ей дал Линней».

Сам термин «ариец» в понимании автора – это достаточно условное и относительное понятие, приспосабливаемое исключительно для нужд современной ему публики, еще не привыкшей к единой унифицированной терминологии. Естественно, ведь это была эпоха начала системных расологических исследований, и подобного рода терминологические пояснения были просто необходимы: «Из всего вышесказанного следует сделать вывод о необходимости исключить из терминологии антропологической науки все термины, не имеющие какого-либо отношения к линнеевским, согласованным с правилами зоологической номенклатуры <…>. Вот почему термин «ариец» уместен только в труде по этнографии, но должен применяться только с разрешения и должен быть понятным читателям в работе по антропологии. Я буду употреблять его только в заголовках, чтобы неискушенный читатель не чувствовал себя не в своей тарелке. Если я его иногда употребляю в тексте, то это в этнографическом смысле, что законно и правильно, иногда буду употреблять незаконно, а также, чтобы избежать многочисленных повторов слишком режущего слух Homo Europæus».

Ничего особенно реакционного не содержалось и в другом базовом утверждении французского автора: «Мы приходим к заключению, что господствующий класс у первобытных ариев был долихоцефально-белокурым. Было ли такое доминирование одновременно и социальным, и количественным или только социальным, – не столь важно».

Итак, мы видим, что сама постановка задачи в данном сочинении предельно корректная и мягкая.

Далее автор посвятил раздел сугубо физическому описанию характеристик исследуемого им расового типа, где также не содержится и намека на политические сентенции, ибо описание ведется с точки зрения классической систематизации.

Одним из первых в мировой научной литературе Жорж Ваше де Лапуж предпринял комплексное исследование проблемы происхождения белых индоевропейцев на основе синтеза естественных наук, для чего проанализировал биологические причины возникновения светлой пигментации вообще, с особым рассмотрением принципов ее физиологического функционирования. Далее, как подлинный ученый, он задался вполне справедливым вопросом: а где же географически мог возникнуть данный светло-пигментированный расовый тип? Анализ региона первичного расогенеза с точки зрения климатологии, географии, геодезии и минералогии не оставляет нам шансов усомниться в добротной и основательной эрудиции Лапужа, вновь не подверженной никаким политическим спекуляциям, в которых его, увы, многократно обвиняли посмертно: «Духовная жизнь протоарийца должна была быть монотонной и печальной, как природа, на лоне которой он влачил свои дни. Этот покачивающийся в дымке горизонт, душащий его, подобно стеклянному колпаку, низкое небо, покрытое свинцовыми тучами, из-за которых редко пробивался солнечный луч, эти полутени облачных вершин и туман внизу, рассеивающие наклонно падающий свет, непрекращающиеся дожди – теплые и мелкие, но обложные, соприкосновение с северным ветром – холодным, влажным и сильным, который без конца сбивал его с ног, – вся эта меланхолическая среда сформировала его дух, подобно тому как избыток воды и отсутствие света мало-помалу сформировали его тело».