Бажин не понимал, куда клонит генерал.

– А мы-то при чем?

– Поль отработал все передвижения Халида за последний год. Догадаешься, куда он летал каждую неделю?

– Неужели в Россию?!

– Петербург. Последнее время транзитом через Стамбул. Наркота это ерунда, вся богема через одного что-нибудь нюхает, этим никого не удивить. А вот откуда у этого товарища Халида вещи, давно пропавшие в разных концах мира, нам и нужно узнать.

– Как-то глупо выходит, человек дома хранит такие ценности…

– А чем он рискует? Их нет ни в каталогах, ни в списках перемещённых предметов искусства, без эксперта ни я, ни ты не отличим, к примеру, этот меч от качественного сувенирного, – он кивнул на экран. – Ничего из этих вещей к тому же не разыскивается.

– Допустим, этот Халид – чёрный арт-дилер, – Бажин задумчиво потёр подбородок. – Почему они его не могут потрясти, как следует? Теперь же есть за что.

– Пытались. Он молчит. Надеется на адвоката и молчит. Поль изъял его компьютер, там есть запароленная часть, специалисты работают, пока ничего. Как появится новая информация, мне сразу же сообщат.

– Мне будут нужны даты его приездов в Россию.

– Напиши вот здесь свою личную почту, – Генерал протянул Бажину листок бумаги. – Все, что есть по этому собирателю артефактов, я тебе отправлю. Если у Халида была связь с поставщиком, сейчас ее нет уже две недели, и не будет еще два с половиной месяца. Он должен заволноваться, и, возможно, сделает ошибку. Поскольку дела никакого нет, твоя работа должна быть негласной. Приказ о твоем откомандировании я подписал, на месяц ты мой, – он улыбнулся и хлопнул Дмитрия по плечу. – Старые контакты еще остались? Есть у кого осторожно поинтересоваться?

– В Третьяковке Лугин и Войцеховский, в Питере Берестов, думаю, поможет.

– Берестов? – генерал нахмурил брови. – Не знаю такого.

– Часто помогал нам раньше с оценкой. Только я пока не знаю, чем он может мне помочь в этот раз, – рассеяно пробормотал Дмитрий. – Все эти предметы не могут быть частью одного тайника или клада. Кто-то распродает свою коллекцию? Но откуда в ней столько утраченного? Причем, утраченного без криминала?

– Я рад, что задача тебе понравилась, – Лебедев встал и протянул Бажину руку. – Самолет на Питер в десять. Командировочные получишь в бухгалтерии. Удачи, майор!

ГЛАВА 7.

Наши дни, Санкт – Петербург.

Ветер с Финского залива полоскал на груди Олега футболку, разметал волосы на голове и облизывал загорелое лицо. Он смотрел вдаль на мрачные волны с белыми гребешками через дымчато-серые стекла солнечных очков, и молчал. Эту скамейку на набережной он облюбовал с детства, и приходил сюда, когда хотел побыть один. Отец не соврал. До самого последнего момента Олег думал, что это шутка, был готов к тому, что вот сейчас они с Миркой рассмеются и скажут, что это розыгрыш, что где-то здесь есть камера, которая снимала его полное недоумения лицо, и они тут же сядут за стол и забудут этот полный несуразностей разговор. Всё оказалось правдой. Как и говорил отец, положив на светящийся в темноте погреба камень свою ладонь, он ощутил тепло, волнами разошедшееся по всему телу, голова налилась невесомой пустотой, а тело перестало отвечать на сигналы мозга. Он очутился в некоем вакууме чистого сознания, где мысли могли вращаться только вокруг одного вопроса – «Когда?». Олег изначально выбрал дореволюционную Россию для своего первого перемещения. Дату – 18 июня 1916 года, выбрал случайно, отец посоветовал для начала не пытаться увидеть громких событий, уж тем паче войн, катаклизмов и катастроф. Как только Олег сконцентрировался на дате, он почувствовал, как тепло начало нарастать и в голове выкристаллизовался вопрос «Где?». Ответ также был готов заранее, и Берестов заставил себя представить Петровский парк.