Магистр Кастильского ордена Родриго Янес, крепкий человек с бронзовым лицом, привычным к палящим лучам испанского солнца, стоял на бойничной площадке западной башни и вглядывался в покрытую туманом даль. Там, вдалеке, из леса показалась тонкая вереница обоза, которого он ожидал с самого утра. Янес, наконец, вздохнул с облегчением. Письмо Великого магистра ордена он получил неделю назад. Жак де Моле редко беспокоил Кастильского магистра письмами, а если его гонцы и доезжали до Понферрады, то послания были коротки, содержали прямые распоряжения, касались сугубо жизни братства, либо знакомили с новостями из Франции, Кипра и Святой земли. Но не в этот раз. Длинное письмо, так взволновавшее магистра, содержало необычные распоряжения, которые предварялись длинным рассказом о текущих делах Ордена.

Янес не был слепым последователем всех идей Великого магистра, но всегда понимал, что де Моле встал во главе тамплиеров в переломный для Ордена момент. Шестнадцать лет назад, вслед за Иерусалимом, пала Акра, положив конец присутствию христиан на Святой земле. Храм Иерусалима, ради защиты которого и был создан Орден, перешел в руки сарацин. Тамплиеры были вынуждены перенести главную резиденцию на Крит и выбрать нового Великого магистра. Янес положил руку на рукоять меча, украшенную красным восьмиконечным крестом с девизом «Non nobis Domine, non nobis, sed nomini tuo da gloriam»8, и поёжился от влажного пиренейского ветра.

Он был в числе последних защитников Акры, покидающих пристань павшего города. Когда положение стало безнадёжным, храмовники9 под непрерывными атаками мусульман грузили раненных товарищей и христиан, спасающихся от сарацин, на корабли. Сам Янес с десятком рыцарей отчаянно сдерживал мамелюков, прорвавшихся в порт. На его глазах один за другим умирали его товарищи, белоснежный плащ братства был весь залит кровью, лоб рассечен ударом кривого ятагана, и Янес наносил удары, читая про себя последнюю молитву. Две стрелы, выпущенные с захваченной городской стены, вонзились в него почти одновременно. Одна угодила в зазор между боевым шлемом и пластиной панциря, насквозь пробив шею, вторая – в сгиб правой руки. Янес пришел в себя спустя четыре дня уже на Кипре. Лекарь сказал ему, что Господь простер над головой будущего Кастильского магистра свои всемогущие длани. Страшный рваный шрам сохранился на шее, как память о самом горьком дне Ордена.

Спустя несколько недель, когда он еще только начал вставать с постели, Великим магистром тамплиеров был назначен Жак де Моле. И вот теперь, спустя шестнадцать долгих лет, де Моле пишет ему, что некогда самый могущественный в христианском мире Орден ждут великие потрясения. Долгие годы де Моле тешил себя надеждой о новом крестовом походе на Святую землю, долгие годы он собирал деньги и заручался поддержкой монархов. Глупец… Он никогда не чувствовал времени! Филиппу Четвертому, королю Франции, Орден, с его возросшим влиянием и богатствами, хранившимися в подвалах замков, давно стоял костью в горле. Но Великий магистр как будто этого не замечал! Янес не был глупым человеком, и всю свою жизнь чтил устав Ордена превыше всего, а посему и не лез в хитросплетения политических игр, которые вел де Моле. Теперь, наконец, и сам де Моле по-видимому что-то понял. Обоз, который с утра ожидал магистр, вёз в Кастильо-де-лос-Темплариос ценности, тайно вывезенные храмовниками из Тампля10 по приказу де Моле. В течение ближайших недель со всех концов Европы ожидалось прибытие таких же обозов. По-видимому, Великий магистр почувствовал угрозу, поскольку, во-первых, требовал обеспечить сохранность всего имущества Ордена, во-вторых, сохранять полнейшую тайну.