Она была похожа на деспотичного властителя. Такой тон, я вообще никогда еще не слышал, чтобы она так разговаривала. Она высказывала свои недовольства мною, а я ее внимательно слушал, это было даже интересно. Я мог бы поразмышлять об этом еще и ночью. Господи, а сколько еще таких людей я встречал в своей жизни. Им всем уже давно следовало бы понять, что люди не желают менять своих взглядов на окружающий их мир. Они не хотят менять свою жизнь по первому же приказу встречного. С такими людьми нужно быть сдержанным, мягким и дружелюбным. С помощью нехитрых приемов можно переубедить даже самого ярого ханжу, но в моем случае мне даже не дали высказаться в свою защиту. После нескольких особо грубых реплик с ее стороны была положена трубка. Почему я это вспомнил? Просто сейчас на телефон мне пришло сообщение с ее глубочайшими извинениями, а толку? Вчера она потратила столько сил на глупую беседу со мной, а главное времени. Я это запомнил, потому что практически так же как и она часто так себя ругаю. А потом защищаюсь, прямо как сейчас.

Вчера мы снова были с Лерой. На улице стоял конец февраля. Она рассказала мне очень интересную историю о своем доме. Ее отец получил его совершенно случайно, раньше она жила довольно далеко от города, а с того момента стала жить практически в нескольких километрах от него. Леры тогда еще не было. У ее отца был дядя, который тогда недавно умер и ее папа приехал в тот дом, чтобы проведать свою жену. Ей было 65 лет. Ее настоящий дом был не здесь, но ее муж очень любил там бывать, из-за парка. Думаю, тогда он был еще красивее. Когда он приехал, она стояла около окна. Они разговаривали. Он интересовался ею. Она не говорила о муже, она говорила именно о том доме, что он будет напоминать ей о своей любви, ей очень не хотелось его оставлять, но он был слишком большой для нее одной, к тому же, она жила у родственников в другом районе.

– Этот дом напоминает тот, в котором я родилась – говорила она, – сказочный, большой, хороших пропорций, теперь такие дома уже не строят. Он достраивался вашим дядей, мы мечтали о нем много лет, а наша дочь даже не пожелала в нем остаться.

Она долго водила его по дому, он выражал неистовый восторг, ему было приятно дотрагиваться до вещей, которые еще хранили тепло его любимого родственника. Он был весь уставлен шикарной мебелью, выглядел очень декоративно, не удивительно, за всю его историю в нем жили только два человека. Он был кирпичным, добротным, внутри отделанный деревом, и как рассказала мне его маленькая обитательница, эти деревянные стены прослужили ему до конца своих дней. Очень жаль, что в наше время он был снесен, не реконструирован, а снесен, ради обычного магазина, который совершенно не вписывался в окружающий мир. Сегодня у нас совершенно другие проблемы, а тогда, тогда все было проще, либо по прошествии лет, все тяготы жизни скрылись под новообразующимися.

Они проговорили так до вечера, а потом она сказала:

– Вы посвятили мне целый день, после смерти мужа, никто со мной так не разговаривал, вокруг то и дело ходили беседы о том, когда же и я умру, и можно будет продать все мои вещи с молотка. Вы же цените каждую секунду нахождения здесь, цените время проведенное со мной, и это кажется мне непонятным, вы хороший человек, как и ваш дядя, – он попытался вступить в беседу, но его попытка была пресечена, – вы любили своего дядю и он любил вас, он всю жизнь обожал этот дом и хранил в нем тепло и доброту, он любовался вот этим пейзажам, – она махнула рукой в окно, где располагался прекрасный сад, ныне парк, который мне показала недавно моя спутница, – он любовался этим пейзажам, и вы почувствует это, потому что тоже много лет будете иметь возможность делать тоже – я дарю вам этот дом. У вас семья, скоро родится ребенок, вам он просто необходим, а для меня это обуза, я смогу приезжать сюда только раз в год. Мой муж бы это одобрил.