Я сделал набросок нового проекта, нового жилого дома. Такие довольно редко, но все же регулярно строят даже в таком плотном городке. Некоторые люди хотели жить в необычных местах. Таких проектов предлагалось огромное количество ежемесячно. Глядя на наброски, мне нравилось то чем я занялся. Я хотел, чтобы это реализовалось, или, в крайнем случае, выставилось на возможную проработку. Но этого хотел я. В союзе такие материалы просто складывают в папки с фамилиями и никогда о них не вспоминают. Потому что все люди в основном были заинтересованы только в том, чего хотят они. На самом деле каждому человеку наплевать на то, чего хочет другой, без какой-либо выгоды для себя никто и палец о палец не ударит. Это я знаю наверняка. Даже когда речь идет о благотворительности, все равно это лишь то, чего хочет благотворитель, и он действительно хочет помочь. Но. Он жертвует, потому что хочет помочь, потому что хочет совершить хороший, бескорыстный поступок, который одобрят люди. Но если бы чувство внутреннего удовлетворения, вызванное этим поступком не было бы дороже денег, то никто не сделал бы никакого пожертвования. В основе нашего поведения лежат наши сокровенные желания. Чтобы реализовать свой проект, нужно заставить членов комиссии, а обычно это один человек, очень сильно захотеть это сделать, сделать так, чтобы у него возникло какое-то непреодолимое желание получить удовлетворение от этого действия. Чтобы что-то продать, нужно создать такие условия, чтобы кто-то захотел это купить.

Днем я пошел по магазинам, очень захотелось что-нибудь приготовить. Например, лазанью. Я попытался на несколько часов отойти от дел, стереть всю временную память и посмотреть на созданное чистыми глазами, начать строить планы с чистого листа. Если они совпадут с предыдущими – значит дело стоящее. Были готовы основной план и чертежи развертки практически всего здания.

В поисках необходимых продуктов я провел менее часа. Не пойдя по легкому пути, я не использовал обычные макароны, пасту, нет. Я раскатал тесто. Я сделал настоящую лазанью. Пока все запекалось в духовке, я понял, что впервые за несколько недель успокоился, и мне стало хорошо. В квартире стоял чудесный запах, я поставил Пола Чэмберса, и атмосфера стала такой приятной. В принципе мне ничего не нужно. Было бы здорово, если каждый день наполнялся тремя часами такого настроения, это даже перебор, хотя бы часом. Тогда я был бы счастлив.

Но наевшись, не хотелось лечь на диване перед телевизором, да я вообще ненавижу телевизор, и радио ненавижу, там выступают люди, которые читают свои мысли по написанному тексту на компьютере или мониторе. Мы понятия не имеем, о чем они думают, может быть, они всех проклинают в это время? Я не знаю, но я им не доверяю и развлечением назвать это не могу, а новости, новости можно узнать и из газет. Но люди перестают читать даже их, пускай они пачкают руки, и свинец вреден для наших легких, но в этом еще что-то осталось. А глянцевые гламурные журналы, с рекламой на целые страницы – это тот же телевизор, то же радио. Ничего из прошлого. И все равно не буду покупать эти товары, а если и буду, то не из-за того, что рядом с ними я видел полуобнаженную блондинку. Я не плоский человечек, у меня есть планы, идеи, я не хочу, чтобы меня водили с одного канала на другой, я этого не выбираю. Странно, я опять обозлился, хотя мне было так хорошо. Не доделал работу, но я не хотел заканчивать ее днем, пока у меня все еще оставались старые представления, нужно еще проветрить голову.

На улице стоял мороз, такой крепкий февральский мороз. Я даже не заметил, как прошел новый год, рождество, это были максимально напряженные дни для моей скромной конторки, и мое внимание упустило все то, что происходило вокруг. Было уже темно, шесть часов, а все как ночью, не удивительно, зимой темнеет раньше, правда непонятно почему. Я зачастил с прогулками. Не было на улице людей, которые в одиночку просто гуляли, никуда не торопясь, не держа в руках пакетов с покупками, просто гуляя. Я за собой такого раньше тоже не замечал. У меня были места, куда я мог поехать, да они и сейчас есть, просто меня там уже нет. Там есть люди с мнениями, с которыми я не согласен, там шампанское, от которого мне дурно, и музыка, от которой болит голова. Когда-то это было место поиска клиентов, я приходил туда, что бы все вокруг говорили: