Словно ласка слияния Инь и Ян в тиши – завораживающий нектар этой пары…

Из дождливого, дружелюбного Дублина – любопытного, поэтичного гулёны, туманного, говорливого, зелёного – через океан «Шеридан» долетел ко мне. Не случайно ирландская прелесть куплена – устал от услады в белом и красном вине.

Коньяк – не моё, ром и водяра – подавно. От пива, сказали, мужские гормоны мрут. Этот ликёрный, молочный вискарь забавно, так сладостно-терпко вкусен и гламурно крут!

Отликёрю паршивость и раскрепощу тело – станет терпимей ложная чушь, что ты напела… «Бейлис» тоже хорош – лучше любого пойла… Зачем гадишь, судьба, и загоняешь в стойло?! На то ли предназначен путь в красочном мире – горько лакать «Шеридан» в съёмной квартире?

Если субъект пития не алкаш, мозг разом не отключит печаль, не ублажит маразмом у облёванных параш… Жадно: соси сладость, матерись, кайфуй, злись, мучайся, интеллигент! Заштриховывай в душе горестную гадость – счастливой любви недостойный ингредиент! Плоть полощи ирландским целебным нектаром. Ни hera не хитёр, всё промотал задаром! Крой сапожника хлеще, давшего себе по пальцам, – вновь мозг мерзостью плещет. Взираю неандертальцем. Лаять собакой буду, гоняющей авто, предамся пьяному блуду… Но в итоге что?

Голову пьянит пустота, тело – пьяная вата. Хочется плакать и ржать! Стерва, блин, виновата?! Душу навек застудил в неврастенических склоках. Лучше запойно бы пил. Всё верил. Надеялся. Схлопал! Знать, и она, и судьба – отъявленные стервы! Знать, злой параноик – не выдерживают нервы…

Все как-то, что-то, зачем-то, постоянно: пьют, снуют, жуют, дают, берут, предают, плюют, ищут уют… ют… ют и… ют… Горькопьяные мысли блюют… Может, мой удел – бытийная богадельня? Может, мы неподдельно навсегда отдельно?!!

Горько, хоть сладостен «Шеридан». Вдруг шанс ещё дан? Нужен ли шанс?!

Или по новой cherchez la femme? Сладостен «Шеридан»… Пусть шанс дан, но поскольку подло предан – ненавижу… Утрусь бредом…

Эх, Шеридан, Шеридан… Я – здесь… Она – там… Как быть нам?.. Сойтись опять к новым боям? Нет! Пусть идёт к новым…

«Трясясь в прокуренном вагоне,

Он стал бездомным…»

Александр Кочетков

Вместо купе, растрясясь в плацкарте, пришлось удостоиться тамбура. Судьбоночьность в порочном азарте… Лишь душа – шальная сомнамбула, лунатеющая в прокуренном, грязном и зассанном промежутке, оплаченном, обыдленном, больном, – бредит и никак не обретёт дом… А пейзажи безлунные жутки непроглядностью за тряским окном…

Загнанной странствующей натуре мчать навстречу заре – скупой дуре, по злой воле и по своей дури. Плоть сквозняки до костей продули, колёса все мозги простучали. Хоть не в товарняке песнь печали с бредом реальности обвенчали…

Мчась в прокуренном ночном тамбуре (нудно лунатея) к смутной заре, осязаю незримость кого-то, беззвучность зловещего хохота, слюни голода лживого холода, теплоту согревающей скверны, больные нервы, томленье спермы, сомнамбулические подлости, немую усталость правильности и прочие сонные странности…

Тамбурного бытия вития, сомнений боль – твоя стихия. Прочее беспутство везучее, прочит ли безрассудство лучшее? Пусть случая стебель ветвистости милости сна многообразности, достигая близости низости, молит о радостности праздности… Лишь душа простит ли пустой ночной бред сюрреализма тамбурности? Зол порок мистичности – бурно мстит дремлющей двуличности, той заре, где не дано мыкаться в тамбуре, и придётся очнуться сомнамбуле…

P.S.:

К разлюбленным не возвращайтесь – внутри сломалось что-то и у них… И, уходя, навек прощайтесь, с могилой счастья на кладбище интриг…