Подумай, ты приходишь на исповедь, к совершенно чужому человеку, и он выслушивает тебя с сердцем, для него важно всё, что ты ему говоришь, он читает над тобой слова молитвы – что это? Это таинство Божие, в котором священник – только свидетель и иногда проводник слов Божьих. Если исповедуешься искренне, то после исповеди меняешься и уже не возвращаешься к этим своим грехам, как пёс на свою блевотину.

На исповеди не надо ни в чём оправдываться, иначе ты обессилишь свою исповедь. Напротив, надо исхитриться искренне обвинить себя во всём. Искренняя исповедь делает грехи как бы небывшими, ты делаешься невиновным, что действенно не только в этой жизни, но и после смерти, ибо Церковь и всё, что в ней, в отличие от всего другого, имеет силу и после смерти, и более всего после смерти. Ты должен возыметь силу предстать перед лицом смерти и перед тем, что ждёт тебя за ней. И в этом не поможет никакая бравада. В этом поможет тебе долгая вереница исповедей. Ты приложил руку к тому, чтобы вымолить внука. Приложи её и к тому, чтобы вымолить и себя самого. И дай Бог тебе ещё многая лета. А ещё – вымолить дерзновение у Него.

Все чувства обостряются в моменты жизненных испытаний, трудов, страданий, озлобления. Тем большая в тебе сила, чем большую злобу в себе обуздываешь. На грани отчаяния – духовный рост, возможность обретения силы в добре. Эти состояния испытывают тебя: кто ты на самом деле? И если ты действительно добр, получи мощь в добре. А если ты только намечтал о себе, узнай же, каков ты есть.

Папа с внучками, лето 2002г

Лучше много молчания и много слёз, и покаяние, и молитвенный вопль к Богу, и тяжба с Ним, Который есть любовь, чем жизнь иллюзиями, бравада мыльными пузырями, услаждение лестью. Лучше полная пустыня, труды и молитвы, чем заполненность пустотой: телевизор, газеты, пустые книжки, тревожная суета. А ведь скоро смерть. И не надо бояться уныния. Где вера твоя? Или вера – самообман, от отчаяния? Нет, вера – связь с Истиной, с Источником жизни. Вера не подведёт. И надо жить, оперевшись на неё и руководствуясь ею.

Я разбираю себя по косточкам, я ищу свои основы – всё то, что созидало меня в моей жизни, импульсы Духа, зовы родного Дома. Сильнее всего Домой меня звала музыка. Как-то странно она сочеталась с литературой и философией. И это привело меня к религии и к Церкви.

Каждый всё тянет на себя: на себе акцентирует, к себе притягивает, под себя подминает, от себя отсчитывает и оценивает. И нет выхода из этого замкнутого круга. Все больны эгоизмом. И любовь в этом состоянии понимается только как полное поглощение объекта любви в себя и собою. И кто может понять, что любовь – это жертва и забвение себя? Я, например, как ни стараюсь, этого понять не могу. Про других – пожалуйста, особенно когда ради меня, когда же дело касается меня – всё, стопор.

Смерть – существо в образе человеческого скелета с косой. Молодой человек, находясь в болезненном бреду, видит костлявые руки, протянутые к нему, – это из жизни. «Верующий в Меня не узрит смерти вовек», – говорит нам Христос. Будем же хвататься за Него в верности и послушании Его Церкви, и Он спасёт нас из костлявых лап смерти.

Церковь существует в большей степени, чем ты. И самое дорогое – приобщиться к Церкви, впитать в себя её токи, слова, которые в ней звучат, образы, которые в ней являются пред твоим внешним и внутренним взором. От Церкви получишь и ты силу действительного Бытия. Надо научиться ценить всё, что идёт к тебе от Церкви, с благоговением относиться ко всему этому, ибо таково правильное место для этих впечатлений в твоей душе, и тогда ты сам всё увидишь и ощутишь. Без благоговения ничего не открывается.