Барханцев пшеничных – видимо-невидимо; дюновиков в меду, запечённых под лучами солнца — океаны, — идеальная пища для отлёта в медитацию! Ну а пока там бродят горбатые и мохнатые спины непокорных завету моему: точно немощные камни, бредущие связанным караваном и уповающие на сахарные благовония 1001 ночи, – да ниспустятся на этих верблюдов благословенные пучины нардовых снов!

— Скажите Зоил, вы меня слышите?! Ну, конечно же, слышите! даже порой позволяете мне делать лапидарные заметки. Тогда скажите мне вот что: если у вас такой 100% слух, почему вы никак не можете понять, что тут дело не только во мне (о клубе), но и в тех, на кого у вас не хватает ещё одной доли процента слуха. Хотя, может, только я оглох; может, я слышу писк в своём балдже головы, которая, вращаясь вокруг оси, создаёт такую гомофонную акустику?.. Могу положить, что я изначально переусердствовал с восприятием и распознанием звука из своих напитков, и уже затем — как следствие – моя голова закружилась и потеряла слух, – однако доныне сохраняет криптомнезию многоголосья. А… а может это гиперпиретическая лихорадка?! Или на фоне неврастении и ипохондрии – целебрастенический синдром? Ответьте мне, право, – вы слышите звуки в сердцевине звёзд затухающего рассудка? Остаётся надеяться на то, что вы чтец мыслеформ, иначе как вам довести, что я в своём уме? Судя по тому, как вы меня счисляете своими затухшими угольками глаз, запавшими глубоко в вашу алгорифмически-оценочную модальность мозга, вы, стало быть, и не намереваетесь ничего услышать, и все мои слова с пояснениями – в пустоту, – т. е. в ту, в лоне которой я так хорошо обжился и без вашего присутствия!.. В таком случае вы обычный штрейкбрехер и шпион! Вашей дружбы мне и задарма не нужно! Вы думали, я не заметил, что ещё задолго до того, как ваше единоличное эго начинает продираться ко мне – точно через леса Амазонки, – писк в моей голове возобновляется? Когда вы вторгаетесь сюда без предупреждения, этот охриплый писк сливается в единый гомон, и, можно решить, он обращён именно к вам! Вы же выставляете меня в дурном свете, притворствуя, будто «они» – это пустой звук моего больного воображения. К слову, добавлю: вам, видимо, даже выгодно выставлять меня за полоумного, ведь вы же, дорогой зоил Жён-Премьер – её любовник, не так ли?! Я сразу это отследил по вашему уютному распространению по площади моего автономного заведения. Моё напряжение, при вашем присутствии, совместно с той надвижно́й субдукцией ваших «плит», перекрывающих пространство – некогда бывшее мной, – с одной стороны – разочаровывает мою мужскую энергию и силу, однако, уже с другой — удивляет вашей сметливостью и последовательностью модулированных, сменяющихся аффектаций. Вы говорите мне: «Мы есть то, что сотворяем»… Допустим… Тогда отчего же, ваше святейшество, вы даже не удосуживаетесь расслышать тех моллюсков-гомункулов, кричащих вам вон из тех черепков? Причина тому довольно ясна: вы намеренно притворяетесь, что сами ни шиша́ не слышите, добиваясь закрепления за мной умалишённого! Вы умеете только разрушить, вобрать и адсорбировать; именно вы, я убеждён, потягивали с завидной обсмаковывающей неспешностью мою мужскую энергию! Хотите обосноваться здесь, мой продуманный? Испиться напитков, которые я для вашего привередливого пищеварения готовлю, чтобы вы тем временем разносили профанации обо мне – как о невменяемом? Аида с два! Жители моих черепков воздушно-космическими, морскими, сухопутными войсками аболиционистов восстанут против вашего эгоистичного ига; уж я их подготовлю! А если даже случиться, что