Анжелика поразилась ловкости, с которой Жоффрей де Пейрак провел свою защиту, так что все присутствующие почувствовали смущение оттого, что потребовали у него отчета.

Он подчеркнул очевидный факт, сыгравший важную роль в судьбе присутствующих, – великодушие короля. Все знали, что король не знает удержу ни в щедрости, ни в злопамятности. Если он хотел миловать, то забывал все обиды и осыпал почестями тех, кто прежде подвергся опале.

Глядя на этого дворянина, в костюме из красного бархата, со сверкающей на груди бриллиантовой звездой, который говорил властно и в то же время сдержанно, собравшиеся понимали, что Жоффрей де Пейрак последний из тех владетельных сеньоров, с которых король когда-то сбил спесь.

Будучи изгнанным из своих владений, теперь он стал куда более могущественным и свободным, чем те, кто, скованный золотыми цепями, вдалеке от своих вотчин, существовал только за счет своих титулов и случайных милостей при великолепном дворе Людовика XIV, который собрал дворян в Версале, чтобы они были под присмотром, целиком в его власти.

Только Жоффрей де Пейрак остался свободным. Забытый, незаметный, не представленный ко двору, он мог еще появиться там в полном блеске, отмеченный печатью утраченных привилегий.

Магри де Сен-Шамон заговорил снова:

– Ваше послание королю, господин губернатор, вносит в это дело новый элемент и открывает совершенно иные перспективы. Но – увы! – мы узнаем мнение короля лишь по возвращении судов.

– Мнение его величества весьма положительное.

Это произнес Николя де Бардань, который до сих пор не проронил ни слова.

Собравшиеся были озадачены. Более всего был удивлен господин де Фронтенак, который принялся в замешательстве теребить усы. Но он же первым понял, что означает это заявление представителя короля.

– Вы хотите сказать, что ваша миссия в Канаде имеет своей целью рассмотрение возможностей, связанных с нашим союзом с господином де Пейраком, которые мы только что обсуждали?

– В том числе и это, – суховато ответил посланник короля.

Фронтенак не унимался:

– Его величество просил вас рассказать ему о ситуации в Акадии в связи с присутствием там господина де Пейрака?

– В том числе и это, – повторил Бардань, который предпочитал не распространяться относительно числа и важности расследований, которые ему поручили. По правде говоря, – продолжил он после короткой паузы, – его величество, похоже, особенно интересует, кто такой граф де Пейрак, короче говоря, я должен собрать точные и подробные сведения об этом дворянине, его действиях, его намерениях и его заявлениях.

– Но тогда, – радостно воскликнул Фронтенак, – но тогда… надо думать, король уже ознакомился с моим письмом. Скажите, не связан ли ваш отъезд в Новую Францию с тем, что я в нем изложил?

Члены Совета начали лихорадочно подсчитывать, сколько времени прошло с момента отправки письма в июле до приезда посланника короля.

– Как бы то ни было, король в курсе дела, – заявил губернатор. – Поспешность, с которой он откликнулся на мое послание, доказывает, насколько оно ему интересно. Господин королевский посланник, что вам сказал его величество?

– Это государственная тайна. Но я могу вам сказать, что его величество с симпатией отнесся к вашему проекту. Я в свою очередь тоже написал ему письмо из Тадуссака, в котором изложил свою точку зрения.