Анахроническое следствие времён,
Беззубым ртом он тщетно ищет звуки
Когда-то им возлюбленных имён.
Седой, слепой, потерянный колдун
Зажат в объятья ядерной зимы.
Дрожат его слабеющие руки…
Висят на башнях чёрные хоругви —
Застиранные рубища и юбки
Его навеки победившей тьмы…
В лодке
Клейкая лента лет.
В те времена, когда…
Королевство позолоченных эполет…
Августейшее «да»,
Низведённое к плебейскому «нет»…
Вниз по реке, лёжа в лодке, глядя в бездонное небо…
Птица парит в облаках высоко, громко жужжит цикада.
Цель, направление, определённость – спасибо, не надо.
Прошлое, настоящее, будущее – спасибо, не треба.
С высоты птичьего полета
Изредка пронесется над пашней
всеведующая птица.
Что видно ей сверху? – наши
друг за другом следующие лица.
Изредка пронесётся над полем боя, глядь —
снова роем свои окопы,
Ей демонстрируя не что иное, блядь,
как наши коленопреклонённые жопы.
Изредка пронесёт эту птицу
свежим помётом по статуям наших вождей.
Им не укрыться, потом – не отмыться
даже столетьем кислотных дождей.
К Саломее
Стань сном, сатанея мужественным апломбом, Саломея!
Осклабься саблями, затряси персями, заверти пляской своей Варфоломея.
К его тусклому рылу подштанниками своими тяготея,
Ему раскрывает секрет за секретом твоя огнедышащая галантерея,
С долей лукавства и с долей к тебе приложившего рук брадобрея.
Сегодня к Варфоломею перекочует твоя гоноррея.
Такой
Мудрствующий, бодрствующий, безмолвствующий,
Внемлющий, дремлющий, общеобъемлющий,
То ли витийствующий, то ли волхвующий,
То ли свидетельствующий, то ли присутствующий,
Не препятствующий и не тушующийся,
И компроментирующий, и демобилизовавшийся.
Сын полка
И скорее справа, чем правый,
Я был более слово, чем слева.
– В. Хлебников, 1908
[1]
Не более чем свидетель, не тише воды.
Кот на крыше делает шахматные ходы.
Защита Лужина сужена.
Остатки ужина
Дожёвывает Валентинов.
Алевтина сатиновым
Связавши суженого,
Сверху вниз навинчивается гайкою.
Претендент рокируется, ретируется король.
Хрустит хворост, сверестит вереск,
Атаман размахивает нагайкою.
Лес плещется в мутной воде лещом, прыгая через
На сковороду июля, в масло, перец
И соль.
Катышки грязи выявляют скрытые связи
Крепдешина
И бежевой бязи.
Компаньоны: старая пишущая машина
И алкоголь.
[2]
Не мытьём, так катанием – сыра в масле…
Сыплет конюх овёс. Сыплет конюх овёс в несусветные ясли.
Коренное отличие между тобою и мной —
Ты несёшь свой резиновый член под поддёрнутою сутаной,
Я, по слухам, якшаюсь с самим Сатаной,
Состою в непристойной связи со слепою Судьбой,
Офицерскую честь променявши на щи со сметаной…
Ты – полка командир и его же приёмный сын,
Знающий, как закалялась сталь и как расплести кудель.
Я – дымчатый сон, желчный смех без причин,
Облаком накатившийся,
Облокотившийся
На твою аккуратно застеленную постель.
[3]
Мир феноменов
Удерживал за ноги, головою вниз.
Из
Карманов Кир Гермогенов
Сыпал бумажные птицы кощунств.
Ритуальный танец ветра в опавших листьях берёз, ясеней, дубов —
Страстная пятница животрепещущих чувств.
Ночью тобой обладала предводительница суккубов.
Адъютант его так называемого превосходительства,
Ты – пространственная составляющая Временного правительства.
Я, скорее непроницаемо чёрный, чем белый,
Я был более нервный, чем очумелый.
Я был более чопорный, чем оробелый.
Я был явственен телом, пространен с лица.
Я был тем, которому. Я был тот, который.
Я был более-менее первый и всё-таки неизменно вторый
От начала и до конца.
Сны Фаддея
Сны Фаддея Булгарина оловянны, туманны, мистически неясны.
Труп кошки вынесла бабушка в продуктовой авоське, закопать в садике.
Фаддей рассказывает Бенкендорфу свои психоделические сны.