И погоня возобновляется с новой силой.

А кольцо в кулаке Александры определённо хихикает. Это старинное украшение с крупным аметистом, обрамлённым мелкими бриллиантами, досталось Глафире Мироновне от её бабки, той самой, что была знахаркой при дворе последнего российского императора. По крайней мере, так гласила семейная легенда. Варвара в неё не особо верила – её юридическое образование требовало документальных подтверждений. А вот Александра, работавшая иллюстратором детских книг, обожала эту историю и часто использовала похожее кольцо в своих рисунках.

Погоня приводит их в бабушкину спальню, где над кроватью висит портрет Глафиры Мироновны в молодости. На портрете бабушка загадочно улыбается, а на её руке поблёскивает то самое кольцо.

– Да чтоб тебя! – выдыхает Александра, споткнувшись о персидский ковёр.

Кольцо выскальзывает из её руки и, словно в замедленной съёмке, летит через всю комнату. Варвара бросается за ним, но спотыкается о любимое бабушкино кресло-качалку. Кресло начинает раскачиваться само по себе, а кольцо, ударившись о зеркало, отскакивает и… исчезает.

– Что за чертовщина? – Варвара протирает глаза.

– Бабулины штучки, – мрачно констатирует Александра, потирая ушибленное колено.

А в кухне снова раздаётся тот самый голос:

– Чайник кипит. И булочки с корицей в духовке подгорают.

Сёстры переглядываются. Никто из них не ставил булочки в духовку.

Часть 2. Наследство с характером

Булочки действительно подгорали. Аромат корицы смешивался с запахом слегка подпалённого теста, создавая ностальгическую атмосферу бабушкиных воскресных чаепитий.

– Я не пекла булочки, – говорит Александра.

– Я тем более, – отзывается Варвара, осторожно открывая духовку.

На противне лежат идеально золотистые булочки-улитки, точь-в-точь как те, что пекла Глафира Мироновна. А рядом с противнем поблёскивает то самое кольцо.

– Не трогай! – в один голос кричат сёстры друг другу.

Но кольцо само скатывается и, звеня, прокладывает себе путь по кухонному столу, ловко огибая чашки и сахарницу. На столе появляются буквы, словно написанные невидимой рукой:

"А вы про Машеньку-то забыли?"

Сёстры снова переглядываются. Машенька – их младшая сестра, та самая чудачка, что променяла престижную должность в банке на пыльные запасники Эрмитажа. "Я не реставратор, я доктор картин!" – любила повторять она, колдуя над очередным почерневшим от времени холстом. На похороны бабушки она не приехала – застряла в специальной камере, где восстанавливала византийскую икону, которая рассыпалась в пыль от любого неосторожного движения воздуха.

– При чём тут Машка? – хмурится Александра.

Кольцо подпрыгивает на месте, будто возмущённо, и выводит новую надпись:

"А кто из вас помнит, что Глафира Мироновна говорила про кольцо?"

Варвара морщит лоб:

– Что оно должно перейти к той из внучек, в ком больше всего от прабабки-знахарки…

– …той, что умеет видеть скрытую суть вещей, – заканчивает Александра.

И тут их осеняет. Машенька, их младшая сестра, с детства обладала удивительным даром – она могла определить возраст любой картины или предмета искусства просто прикоснувшись к ним. Этот дар и привёл её в реставрацию.

Кольцо радостно подпрыгивает, звеня как крошечный колокольчик.

– Бабуля! – внезапно догадывается Александра. – Это ты тут хозяйничаешь?

Из крана вытекает несколько капель воды, складывающихся в смайлик.

– Ну конечно! – Варвара хватается за голову. – Помните, она всегда говорила: "Вещи живут своей жизнью, просто не все это замечают"?

– А мы тут устроили… – Александра обводит рукой учинённый ими разгром.

Кольцо выводит на столе последнее сообщение: