– А помнишь, как ты здесь в детстве играла? – тихо спросила мать. – С этими гномиками…

– Боже, мама! Какие гномики? Мне тридцать пять! – Марина закатила глаза.

А гномы стояли вдоль дорожки: старый Августин с лопатой, рыжий Фриц с тачкой, близнецы Ганс и Франц с граблями. Их выцветшие колпаки помнили ещё те времена, когда маленькая Мариночка угощала их воображаемым чаем из пластмассовой чашечки.

– Мы всё продадим! Купим тебе однушку в Мухоморске, будешь как белый человек жить! – вещала Марина, пока Гена пытался незаметно сфотографировать особенно аппетитный куст клубники для своего фуд-блога "Дачный гурман".

Вечер опускался на участок, как театральный занавес. Марина с Геной уехали, пообещав вернуться завтра с риэлтором. Любовь Петровна сидела на крылечке, вытирая слёзы бабушкиным платком.

А в сумерках что-то странное происходило с садовыми гномами. Августин почему-то поправил очки, которых у него отродясь не было, а Фриц достал из тачки потрёпанный блокнот.

Часть 2. Гномий суд

Утро выдалось именно таким, каким должно быть утро судного дня: звонким, как новенькая монета, и свежим, как первая зелень.

Марина и Гена приехали ровно в десять, с ними был риэлтор Жучков – человек настолько скользкий, что его не могли удержать даже собственные ботинки.

– Так-так, участочек, домик… – забормотал Жучков, облизываясь на теплицу. – Всё старенькое, придётся делать хороший дисконт…

И тут это случилось.

– Встать! Суд идёт! – раздался скрипучий голос.

На садовой скамейке восседал гном Августин в старой мантии из лопуха. По бокам замерли Ганс и Франц с граблями, как судебные приставы. Фриц строчил что-то в блокноте, который оказался протоколом.

Марина моргнула. Потом ещё раз. Потом попыталась незаметно ущипнуть себя за руку.

– Дело №777 "О попытке рейдерского захвата дачного участка с целью погашения кредитов на всякую ерунду", – торжественно объявил Августин. – Свидетели, прошу!

Куст смородины зашевелился и выдал: "Подтверждаю, подсудимая в детстве объедала ягоды, а теперь даже не здоровается!"

– Ваша честь, – пискнул Гена, – может, мы как-то это… по-человечески?

– По-человечески не получается, – отрезал Августин. – Будем по-гномьи. Присяжные, ваше слово!

Грядка с морковью зашелестела ботвой: "Виновна! Требуем трудотерапии!"

Жучков попытался сбежать, но запнулся о тачку Фрица и рухнул в компостную кучу.

– Именем Садового Кодекса постановляю: дача остаётся у Любови Петровны! – Августин стукнул лопатой. – А подсудимой назначается трудотерапия на грядках каждые выходные до полного погашения кредитов!

– Но… но… – Марина села прямо на грядку с петрушкой.

– Обжалованию не подлежит, – отрезал Августин. – Кстати, у вас отличные задатки для выращивания органической клубники. Продавать будем через инстаграм вашего мужа. Его "Дачный гурман" давно просит живого контента.

Через полгода "Эко-ягоды от Марины" стали хитом фермерского рынка. Гена забросил офис и начал снимать ролики про садоводство. А Любовь Петровна просто поливала свои петунии и загадочно улыбалась, глядя на гномов, которые снова стали просто садовыми украшениями.

Говорят, если прийти на участок вечером, можно услышать, как Августин бормочет себе под нос: "Вот что значит правильная судебная практика!"

Часть 1. Ультиматум с хвостом

Аркадий Петрович Мышкин не думал, что главной проблемой его личной жизни станет кошка. Не ипотека, не храп, не разбросанные носки, а самая обычная кошка по имени Матильда, которая жила с ним уже десять лет и не проявляла никаких сверхъестественных наклонностей. До сегодняшнего дня.