На портрете, словно бы просвечивает душа женщины такая, как она есть. Это столь правдоподобно, что даже пугает.

– Подарок в знак признательности за благотворительную помощь городскому приюту для больных и нищих, – ценитель прекрасного расплывается в улыбке. – Обычно я не приемлю благодарности, корысть в богоугодных делах мне чужда, но граф Фроло, который подарил мне портрет, знает, что перед произведениями искусства я устоять не могу. На картине изображена синьора Джулия Витти.

Имя мне знакомо.

– Куртизанка, – я морщусь.

– Поэтесса, – возражает Конти, бросив немного смущенный взгляд на жену и племянницу.

– Да, это так поэтично – развлекать богатых сластолюбцев за большие деньги, – замечаю я себе под нос, но Конти слышит и краснеет. – Удивительно. А кто же автор?

– Полотно принадлежит кисти самого Бенвенуто Донни, – хвастливо сообщает Конти, – маэстро писал его четыре года назад по заказу графа Фроло, когда синьора Джулия пользовалась его особой дружбой и покровительством. В то время Бенвенуто в очередной раз посетил наш город. Обычно он редко где задерживается надолго, но Терции повезло, не так давно маэстро снова побывал здесь уже в третий раз.

– Побывал? – переспрашиваю я, не сводя глаз с портрета, ибо от меня не ускользнуло прошедшее время в рассказе хозяина дома.

– Синьор Донни больше года жил в доме на пьяцца Флора, но не далее как позавчера отбыл в Децию по приглашению княгини де Пальмароза, – объясняет Конти. – Увы, Деция опять перехватила очередного гения у нашей республики.

– Сожалею, – рассеянно отвечаю я.

Обед окончательно перестает быть интересным для меня. Мои мысли поглощены портретом Джулии Витти. И художником, который его написал. Бенвенуто Донни. Как-то, когда мне было двенадцать, он приезжал в замок Урбано. Граф пригласил его расписывать домашнюю капеллу. Мне казалось, я видел его картины десятки раз, когда был ребенком, и они всегда светились магией, как работы других авторов. И вдруг такое.

Оказывается, Донни тот, кто мне нужен. Тот, кого я давно ищу. И он уехал в Децию, город, куда вскорости лежит и мой путь. При мысли об этом я торжествующе улыбаюсь. Разве это не промысел богов?

***

Давиде Френи.

Людная и суетливая Деция, город, в котором Бенвенуто родился и провел юность, богатая и процветающая благодаря ткачеству торговая республика. Лучшие сукна из арвилонской шерсти, яркую пряжу и цветной лен сплавляют на баржах вниз по реке, к кораблям, ждущим в порту Тармы, чтобы отправиться морем в дальние края с грузом, который вернется обратно звонкой монетой. Славный ремеслами, любопытный к наукам, благосклонный к искусствам город встречает наше появление улыбкой теплого летнего утра.

Наш закрытый дорожный экипаж останавливается на пьяцца Альба в девятом часу утра. Я первым выпрыгиваю на выложенную красным гранитом мостовую и подаю одну руку учителю, вторую Фьоретте. Сандро со смехом подхватывает на руки и ставит на землю Симонетту. Вторая дорожная повозка с нашим багажом останавливается рядом, из нее слышится ворчание Веккьо. Старик страшно зол: домовики не любят подолгу находиться вне жилища или покидать его на значительный срок. С таким хозяином, как Бенвенуто, ему приходится часто так поступать, меняя один дом и город на другой, и каждый раз он бранится и ворчит.

В отличие от настроения нашего домоправителя, погода и Деция прекрасны. Солнце льется с чистых небес на широкие площади, прямые каменные мосты над Нидой, красные черепичные крыши домов. На мощные квадратные башни Дворца Воспоминаний, возвышающиеся над пьяцца Альба и всем городом, и на золоченый купол собора Владычицы Огня. А еще на шум, гам, толкотню на улицах.