– Прости, Инесе, но так я не могу ни о чем думать. Мне хочется только еще крепче обнять тебя. Я ведь тоже соскучился. А времени не так много. Апостол Петр, мой тезка, отпустил меня ненадолго поговорить с тобой. Мне очень нужно это сделать.

Апостол Петр… Многие христиане верят, что именно у него находятся ключи от рая.

Но ей тоже нужно поговорить с отцом. Выяснить главное:

– Отец, скажи, кто убил тебя? Я должна знать. От меня узнает полиция, и он будет наказан.

Даже если Таубе не поверит, думает Инесе, она сама посчитается с убийцей. Рука не дрогнет.

– Это, моя принцесса, – разводит руками отец, – мне неизвестно. Я задремал, когда он вошел в комнату. Он сразу завязал мне глаза, и я не видел его. Только слышал голос, но ведь его можно легко изменить.

– Расскажи все подробно, отец, я хочу, чтобы его нашли.

– Я мало, что могу сказать. Сначала он, этот человек, спрашивал про сакту, хотел узнать, где прячу ее. Я молчал. Он уговаривал меня. А затем уговоры закончились. Он обвязал мою шею каким-то поясом, потом начал медленно затягивать его. Говорил, что прекратит делать это, если я скажу, где находится сакта.

– Та самая?

– Да, именно она. Как ты, конечно, знаешь, сакта осталась там, где и была. Я ему ничего не сказал. Она несла и несет в себе слишком большое зло, мы оба с тобой это знаем. Сколько горя уже принесла. И до нас, и нам…

Петр Иванидис сильно трет руками виски, будто пытается бороться с мучительными воспоминаниями.

– Нет, – говорит он, – больше никто не должен пострадать от нее. Сакта должна быть спрятана навсегда. Ради этого можно и нужно заплатить жизнью.

Инесе все понимает. Понимает всю невысказанную сейчас, но известную ей очень давно боль отца. Эта сакта сделала его несчастным. И ее саму… Да, сакту нельзя никому отдавать. Страшно подумать, что произойдет, если она попадет в руки негодяев.

– Ты отдал жизнь, чтобы не выпустить зло в мир, – говорит она.

– Кому как не мне нужно было это сделать. До сих пор проклинаю себя за то, что не отнесся с самого начала к ней так серьезно, как следовало бы.

Опять в его глазах та боль, которую прятал от нее все годы, пока она была ребенком. Всегда старался казаться веселым…

Открылся, лишь когда выросла.

– Ты ни в чем не виноват, отец, я всегда была в этом убеждена, – Инесе сейчас хочется одного – чтобы отец так сильно не переживал.

Он только согласно кивает головой. Хочет ее успокоить, как делал это при жизни. А сам как мучался тогда, так и сейчас мучается…

– А теперь, моя принцесса, я скажу, то, что собирался сказать, – говорит Петр Иванидис. – И слушай внимательно. Не забудь, апостол Петр отвел мне немного времени.

Непонятно, шутит или нет отец про апостола Петра, но Инесе – вся внимание. Она привыкла слушать и воспринимать его каждое слово. Это традиция семьи, и это – их особые отношения.

– Моя принцесса, мне все тяжелее и тяжелее видеть, что с тобой происходит, – с грустью произносит отец. – Ты замкнулась в своем горе. Живешь им и нашим магазином.

– Я не могу по-другому. Не могу не думать о тебе, отец. А магазин… Это то, о чем ты мечтал всегда, я должна сохранить его. Правда, торговля неважно идет, – жалуется она.

– Оттого, что ты сникла. Распрямись, и все наладится. Не только в магазине. Знай, твой мир не должен ограничиваться им и печалью. Хорошо, конечно, что есть магазин. Но как сама считаешь, мне очень радостно видеть тебя в двух состояниях – либо в нем, либо тоскующую в одиночестве?

– Наверное, нет.

Инесе чувствует себя виноватой перед отцом. Но что сделаешь, если иначе она не может?

– Вот и я так думаю. Ты должна жить, моя принцесса. Тебе надо с кем-то встречаться. Я очень надеюсь, что ты найдешь человека, с которым тебе будет по-настоящему хорошо, за которого ты сможешь выйти замуж. Думаешь, я никогда не мечтал о внуках? – отец сердито смотрит на нее. – Встряхнись, уже пора! И – продолжай жить.