Он изредка встречается с дамами. Перед свиданием обязательно туго затягивает ремень, чтобы казаться стройнее. Оттого ему трудно дышать и вообще неудобно. Таубе чувствует себя некомфортно, становится малоразговорчивым. Дама, конечно, думает, что неинтересна ему, и продолжения знакомства не следует. Таубе потом долго переживает.

Впрочем, в последние месяцы из-за этого убийства ему стало не до свиданий. Теперь, кроме коллег по службе, он общается с единственной женщиной. С Инесе Иванидис.

Следователь раздражен на нее. Но и жалеет. Потеряла отца, грустит без него. Таубе сочувствует ей. Иногда заглядывает без особой нужды. Правда, и эти визиты отчасти сводятся к вопросам. Главный из которых – что все-таки искали в доме? Ответа, черт возьми, как не было, так и нет!

В итоге Таубе уходит вздернутым. Сам себе не признается в том, что зашел просто проведать Инесе. Интересно, иногда думает он, почему она не заведет кого-нибудь? Был бы помоложе лет на двадцать, да постройнее, непременно поухаживал бы.

Инесе тоже сердится на следователя за вопросы, многие из которых он задавал уже раз десять. Но понимает – иначе нельзя. Служба.

Она тверда в своем решении: ни слова не добавит к сделанным показаниям. Оттого визиты Таубе ей не очень приятны. Но если честно, признается она себе, лучше его посещения, чем те часы, когда одна.

Хорошо соседи заглядывают, звонит Гунтарс. И еще у нее есть тетя Магда.

Тятя Магда… Инесе с раннего детства знала о ее существовании, но увидела впервые, когда ей было одиннадцать лет. И с тех пор вплоть до последнего года встречались они крайне редко. Дело было в отношениях Петра Иванидиса и Магды, приходившейся ему троюродной сестрой со стороны немецкой родни бабушки. Сама Магда, правда, уже лишь на четверть была немкой.

Инесе видела, что очень давно между ее отцом и Магдой пробежала большая сердитая кошка. Отношения они свели к самому минимуму – к пасхально-рождественской дипломатии. Поздравляли друг друга с этими праздниками, чем и ограничивались.

Петр Иванидис никогда не говорил дочери, в чем причина взаимного неприятия. Она и не спрашивала. Бесполезно. Потомственный антиквар умел молчать, если считал это нужным.

Все оставалось по-прежнему и в те годы, когда отец Инесе был парализован. Магда несколько раз навещала его. О чем они говорили между собой, Инесе не знала. Но Магда выглядела расстроенной, когда покидала дом. А отец не комментировал визиты кузины, но по всему было видно, что они ему неприятны.

В последний год ситуация изменилась. Магда сочла своим долгом заботиться об оставшейся одной племяннице.

Редкий день проходил без того, чтобы тетя не позвонила Инесе. Часто захаживала в гости, звала к себе. Иногда помогала в магазине – особенно в первое, самое сложное, время, когда предстояло наладить дело. Делилась она и своими догадками насчет убийства Петра. В отличие от Таубе, она знала о сакте. Но каких-либо серьезных версий у Магды не было.

Так что Магда взяла Инесе под свою опеку. Возможно, потому, что ей просто нужно было о ком-то заботиться.

Она была одинока. Жила здесь же, в Юрмале, в одном из самых близких к Риге его районов – Лиелупе. Это всего несколько остановок на электричке от Дубулты.

Ей было почти шестьдесят, но она очень хорошо выглядела – каштановые волосы, тонкие черты лица, высокая. Стройная фигура. Может, оттого, что никогда не рожала? Замуж она тоже не вышла.

Внешность Магды портило то, как она одевалась. Предпочитала носить поношенные свитера, старые джинсы, удобные, но далеко не красивые ботинки. А эти большие очки в безобразной черной оправе? За ними не было видно глаз, да и все лицо они портили. Так выглядела Магда, когда начала общаться с Инесе. Главным для нее была функциональность одежды, пригодность для того, чему посвящала себя.