Она была уверена – нельзя рассказывать ему всю правду о сакте. Впрочем, говорила она себе, даже если бы и решилась – не поверит. А говорить часть правды – просто нелепо. Да это, считала Инесе, и не поможет в расследовании. И так, была убеждена она, можно раскрыть дело! Но Таубе топчется на месте. А это ее раздражало.

Инесе не могла понять другого – откуда люди, убившие отца, узнали, что находится в их доме? Петр Иванидис никому не рассказывал об этой драгоценности, ровно, как и сама Инесе. Неужели, ее захотели получить те, кто узнал о ней от прошлых владельцев? Но ведь дед приобрел ее очень давно, еще до войны…

А Таубе все чаще думал, что это дело слишком большая головная боль для его солидного возраста и не очень большой зарплаты. Обычно сдержанный, он стал непохож на себя. Частенько делился своими переживаниями с коллегами по работе и уже изрядно надоел им своим ворчанием. Из-за нервотрепки ему даже захотелось поскорее уйти на пенсию.

«Может быть, дать Таубе помощника, кого-нибудь из молодых, а потом, постепенно, передать дело полностью от одного к другому», – думал его начальник Валдис Петров. Он много лет работал вместе с Таубе, сочувствовал ему.

Год стал плохим, тяжелым для Юриса Таубе. Как и вся последняя пятилетка. Пятилетка… Значительная часть жизни следователя прошла в советское время, при Padomju Latvia. Тогда Таубе был членом партии. Так что слово «пятилетка» для него привычное, в каком-то смысле даже родное, хотя и из тех, «оккупационных», времен.

Так вот, в начале пятилетки у него умерла жена. Они не очень хорошо ладили. Поэтому он особо не переживал, когда овдовел. Но все равно, ему стало неуютно дома.

Один в нем. Сыновья взрослые, живут отдельно. Особым вниманием не балуют. На работе и то лучше. Ветеран службы, всех знает, со многими дружит. С Валдисом, например. Поэтому Таубе предпочитает пораньше придти на службу. И задержаться, даже если особой нужды в том нет.

А дома одна отрада – его коллекция сакт. Давно, еще при Padomju Latvia, начал собирать. Ездит на все ярмарки народных ремесел, не пропускает ни одного магазина, где могут быть сакты. Собрал несколько сотен сакт. Больших, маленьких, из самых разных металлов. Вечером, перед сном, любит смотреть на них. Часы проводит за этим занятием.

Сакты успокаивают, Таубе забывает обо всем плохом. Мечтает – как выйдет на пенсию, сам начнет делать сакты. Прадед и дед этим занимались. Когда Юрис учился в школе, каждое лето ездил к деду на каникулы, тот передал ему многие навыки. Таубе уверен, что легко вспомнит их. Но пока надо работать. Убийство Иванидиса, будь оно неладно, раскрывать. Таубе так нервничает из-за него, что боится – его снова может подвести сердце.

Эта напасть свалилась на него три года тому назад. Микроинфаркт. Таубе не заметил его, кардиограмма потом, через два месяца, показала. Из-за инфаркта пришлось бросить курить. Тридцать лет дымил. С трудом отвыкал. Одно помогало. Еда. Много еды. Оттого потолстел. Ему даже стало неприятно смотреть на себя в зеркало! Никогда не был таким.

Таубе пытался похудеть, начинал есть меньше. Сразу же тянуло курить. Приходилось заедать это желание. Попробовал он и другое. Один сын у Таубе обосновался в Ирландии. Он и прислал отцу какие-то пилюли. Дорогие. Сказал, помогут быстро похудеть. Таубе прибегнул к ним. Но они вызвали аллергию, весь покрылся красными пятнами. На работу было стыдно ходить в таком виде. Он проклял пилюли, выбросил упаковку с ними в мусоропровод.

Из-за полноты Таубе стесняется знакомиться с женщинами. А найти, убежден он, кого-нибудь нужно. Не стар еще, сколько можно одному быть!