Я потираю глаза, чувствуя, как меня знобит.

– Разрешите провести вас по местам, сейчас придёт врач.

За спиной послышались быстрые шаги, и несколько голосов, сливаясь в один, услужливо провожали парней, рассаживая по кроватям. Зажегся свет, и из-за его яркости после полумрака, я прищуриваюсь. В окне теперь видно только моё собственное отражение, и я отворачиваюсь от этого зрелища.

– Пройдёмте со мной, – голос медсестры звучит вежливо, и я послушно иду к койке.

Позади эхом разносятся чьи-то энергичные шаги.

– Как давно здесь раненые? – знакомый голос заставляет меня встрепенуться.

Шаги стихают.

– Отряд «Бета»?

Обернувшись, через плечо наблюдаю за Армином, что с напряжением смотрел на парней, сидевших позади меня.

– Лив! – Армин быстрым шагом направляется ко мне.

– Привет, – я не могу сдержать улыбки.

– Осмотрите раненых, – через плечо бросает Рид медсестрам.

Армин останавливается возле меня, и смотрит взволнованно, ничего не говоря.

– Сэр, – девушка сержант отвлекла внимание Рида от меня, – сэр, но швы уже наложены.

– Да, – отзывается другая, – всё уже почти зажило.

– Снимите швы, и обработайте ранения до полного заживления, – Армин довольно грубо отвечает им, – мне вам объяснять, что нужно делать в таких случаях?

Девушки молча возвращаются к парням.

Армин всё же осматривает рану Алекса, что сидел на соседней койке за моей спиной и остался без помощи медсестер, которые уже хлопотали возле остальных парней.

– Отличная работа, – хмыкая, говорит Рид.

– Сэр, это не я накладывал швы…

– А я не к вам обращаюсь, лейтенант.

Рид язвительно обрывает Ала. Где-то вдалеке слышится смех Гейба.

Я стаскиваю с себя жилет и рубашку, пока Рид осматривал Алекса. Следом футболку, но она намертво прилипла к коже. Каждая попытка причиняла ещё более сильную боль, но ткань не поддавалась.

Армин останавливает меня, и, надев перчатки, достает ножницы, а ногой придвигает к себе столик с инструментами и средствами для обработки.

Одним движением, он разрезает футболку на моей спине, и, нанеся спрей, отделяет ткань от моей спины. Вскрыв пакет, он ловко отправляет его в мусорное ведро, и в пару движений снимает салфетками запекшуюся кровь и остатки раствора.

– Опять стекло, – Армин осторожно проводит пальцами по спине.

Я вздрагиваю от боли, там, где он дотронулся. Под лопаткой боль обожгла с новой силой.

– Не угадал, – я слегка улыбаюсь, обернувшись к нему, – это было зеркало.

Армин всё же улыбается:

– И ты снова решила оставить осколки, – он берёт со столика длинный пинцет, – думала, что само заживёт?

Мелкие осколки, которые он бросал в специальный поддон, издавали глухой звук, что разносился по всему помещению, в котором слышались лёгкий шорох шагов, приглушённый звон стеклянных флаконов с сыворотками и звуки вскрываемых пакетов.

Армин ещё раз ощупывает мою спину, и, убедившись, что осколков больше нет, бросает грязные инструменты и перчатки.

– Почему не стала швы накладывать? Рана глубокая, – он убирал запекшуюся кровь.

– Содержимого моей аптечки, не хватило на весь отряд, – я улыбаюсь ему, но Армин не отвечает тем же.

– Откуда синяки? – хмуро спрашивает он, окинув взглядом мои плечи и грудь.

Он, не глядя, резко выдвигает перегородку, и теперь нас с ним не видно для остальных.

– Это от ремней, – я говорю тише, словно это тайна, которая должна быть скрыта от моего отряда, – когда наш броневик подорвался.

К моему удивлению, Армин ничего не говорит, а молча и сосредоточенно накладывает швы, над левым бедром. После осматривает руку и недовольно качает головой.

– Лив, – Лука стоял возле перегородки, – мы подождём тебя?