Когда граф де Морни (Comte de Morny) [видный политический деятель Франции, председатель законодательного собрания] и месье Моссельман (Mosselman), желая спасти игру от забвения, взяли в аренду корт в Пассаже Сандри, они назначили его управляющим Бибоша, которому они безоговорочно доверяли, и на этом посту он полностью оправдал себя. Вскоре после этого он сам стал арендатором корта и продолжал управлять им до тех пор, пока его не снесли, чтобы освободить место для нового оперного театра. Заменить его был призван новый корт, построенный на Terrasse des Feuillants в саду Тюильри (Tuileries). Он имеет эффектный внешний вид, но не является точной копией прежнего: дедансы, однако, сообщаются с просторным салоном, гардеробные очень удобны, и все заведение прекрасно управляется, под руководством комитета, возглавляемого Бибошем. К сожалению, его здоровье уже в течение нескольких лет не позволяет этому блестящему паумье сыграть серьезный матч.

Низкий рост никогда не казался для Бибоша недостатком; его активность, по-видимому, давала ему тот же широкий охват и равную легкость в достижении мяча, что и более высоким игрокам, Его удар был силен, силы огромны, и его игра вообще была скорее тем, что французы называют jeu de bricole, то есть игрой, в которой игрок свободно использует боковые стены, используя их как в атаке, так и при ответном ударе. У него тоже была поистине ужасная подача; как, например, та, благодаря которой он в значительной мере выиграл свой поединок с Эдмундом Томпкинсом. Это был бросок мяча вверх и удар по нему высоко в воздухе, производимый с необычайной силой и энергией его гибкого тела. Мяч, доставленный таким образом, падал на пристройку для прислуги, примерно в шести дюймах от края и примерно на полпути между выигрышной галереей и решеткой; затем падал на пол, не более чем в шести дюймах от боковой стены, т. е. почти вплотную к ней. Было очень трудно вернуть эту подачу вообще, и едва ли возможно сделать удар по мячу.

В качестве примера изобретательности и смелости, с которыми он давал фору, которую можно сравнить с теми, которые давал Массон и несколько других великих игроков, здесь можно записать, что он однажды играл матч, полностью одетый в форму национальной гвардии, в тяжелом походном порядке, с рюкзаком, мушкетом, кивером, поперечными ремнями и т. д. Едва ли можно преувеличить неудобство этого костюма: кроме того, что он был очень тяжел и трудно было безопасно держать в левой руке мушкет с примкнутым штыком, поперечные ремни мешали свободному движению его рук и вызывали чрезмерную усталость. Его противник был, конечно, лишь средним игроком.136

Один из многочисленных кортов на улице Мазарини сохранился еще в 1839 году. Его хозяином был превосходный паумье по имени Бланше, и герцог Берри (Duc de Berry) часто играл там с месье де Гиш (de Guiche), д'Эскарой (d’Escara), де Ларошфуко (de la Rochefoucauld), де Олермоном (de Olermont), де Полиньяком (de Polignac) и другими. Когда Бланше закрыл свой корт-последний в Париже, la courte paume остался без последнего прибежища, пока в 1840 году компания любителей не объединилась, чтобы основать корт в Пассаже Сандрие, на улице Бас-дю-Ремпар (Rue Basse du Rempart) на части сада Фонтанильи (Fontanilla). После благополучного двадцатиоднолетнего существования, не нарушенного никакими зловещими событиями, за исключением некоторых эпизодов дела Онрдекена (Honrdequin)137, этот корт также вынужден был уступить место для Новой оперы (1861), также, как и место для лонг-пома на Елисейских полях было отведено для Дворца промышленности (Palais de l’Industrie). Последний нашел убежище в Люксембургском саду, но было труднее найти место для размещения первого. Наконец император Луи-Наполеон выделил участок в садах Тюильри, на красивой Terrasse des Feuillants; был образован клуб, и последний новый корт был построен в Париже, первая игра в котором была сыграна 29 января 1862 года теми же двумя великими игроками, которые открыли Версальский корт.