Не забывайте, что эти слова написаны мастером, который обучал теннису Эдмона Барра; стиль его ученика никогда не был омрачен какой-либо притворной грацией, он обладал собственным стилем в высшей степени от природы.

Если бы потребовалось суммировать отличительные черты исполнительского мастерства Барра в как можно меньшем количестве слов, можно было бы справедливо сказать, что его подача была более разнообразной, чем у большинства великих игроков, и некоторые ее разновидности (например, «жираф»), невозможно было возвратить; его первый удар был так же силен и так же хорошо поставлен; его защита, благодаря его возможности предугадывать, каким будет удар противника, была изумительна; его удар с лета, пока он сохранял зрение, был абсолютно уверенным. Хотя он и обладал ударом удивительной силы, он, однако, не использовал бы его постоянно, от удара к удару, как это часто делает самый блестящий игрок. Зная, что лучше не тратить энергию впустую, он часто загонял мяч в угол, подальше от своего противника, когда более нетерпеливый игрок срезал бы мяч с сокрушительной, но ненужной энергией.

И какой же он был веселый товарищ! Как звучал его веселый голос на корте, когда он шутил и смеялся с игроками и зрителями! И все же, при всем своем веселье, он никогда никого не обижал и не забывал своего положения в обществе. Теннисные корты уже не так веселы после его смерти. Бедняга Барр, которого всю жизнь одаривали и привечали, но никогда не был избалован, который так часто ужинал по вечерам с теми, кто утром был его учеником или врагом, благородными или не слишком благородными людьми; который наслаждался жизнью, как он сам говорил, так же полно, как если бы у него было состояние в 10 000 ливров в год, никогда не нуждаясь ни в друзьях, ни в обеде, ни в оперной ложе, ни в какой-либо роскоши, о которой он мечтал, – бедняга Барр закончил свои дни в нищете. Все его небольшие сбережения были одолжены внуку, который поселился в Австралии, где вскоре потерял все свои деньги. Затем последовала война с Германией, падение империи и последующая за ней потеря пенсии. Осада Парижа, нанесла старику coup de gráce [решающий удар]. Когда весной 1871 года он приехал в Лондон с разбитым здоровьем и в плохом расположении духа, там был открыт благотворительный счет, который за два месяца составил около 400 фунтов стерлингов и был подарен ему теми, кто восхищался его игрой в прежние дни процветания и теперь сочувствовал ему в его несчастьях. Он недолго пережил этот момент, и умер в Париже 20 января 1873 года, на семьдесят первом году жизни, всего через несколько недель после смерти своего шурина Гарсена в Фонтенбло.

Портрет этого необыкновенного паумье, изображающий его как раз готовящегося сделать подачу, был написан, а также выгравирован (в полный рост, способом меццо-тинто [вид гравюры глубокой печати]) [Уильямом] Бромли [британский гравер XIX в.] и был опубликован в 1849 году. Сходство довольно хорошее, однако некоторые вещи на оттиске выглядят нелепо. Во-первых, положение правой руки, с локтем близко к боку, не должно восприниматься как верное представление о манере Барра использовать эту руку. Во-вторых, ни он, ни какой-либо другой игрок не стал бы подавать, в то время, когда вокруг него на полу в опасной близости лежали мячи.

Шарль Делахай (Charles Delahaye), прозванный Бибош (Biboche) – прозвище, которое для французов характеризует невысокий рост, неуемную живость и подвижность, – родился 24 июля 1825 года в Амьене (Amiens), где его отец держал теннисный корт. Таким образом, Шарль был истинным