Например, знаковый для кинотанца малометражный бессюжетный фильм «Контроль движения» (хореогр. Лиз Аггис, Билли Кови; реж. Дэвид Александр; в главной роли сама Лиз Аггис) делится на крохотные четыре части: «Вступление», «Спальня», «Белая коробка» и «Красное платье». Первая часть представляет собой съемку с рук брусчатой дороги в сумерках, по которой кто-то – не показываемый на экране – идет. Здесь движения человека как такового нет вообще – оно заменено движением камеры. А в итоге движется дорога. В «Спальне» движение появляется в виде гримасничанья сидящей на кровати немолодой дамы в сценическом гриме и в платье-халате, которое позволяет обнажить ноги. Она то поднимает руки-ноги, то опускает их, разворачивая при этом корпус в разные стороны. В особенности колоритны кровожадные взгляды прямо в камеру и мимика этой танцовщицы на крупных планах. Еще более показательна для кинотанца часть «Белая коробка». Та же дама здесь разоблачена до купальника, обнажая плоть и возраст, явно пенсионные для хореографии. В стене создана небольшая ниша-коробка, в которую исполнительница группирует свое тело. Эти нехитрые упражнения не то, что танцем, пантомимой нельзя назвать, настолько непрофессиональны движения дамы, пытающейся медленно кувыркаясь, по-разному вместить себя в ограниченное пространство ниши. Но после двух-трех мало заметных монтажных соединений обнаруживается, что ей вовсе не нужно было что-то сложное делать телом: просто режиссер на компьютере «кувыркал» изображение женщины, чтобы создать иллюзию ее движения в объеме ниши. В последней части наша героиня кинотанца одета в облегающее красное вечернее платье из плотной и крепкой ткани, полы расклешенной юбки которого прикреплены к полу. «Танец» заключается в том, что активно гримасничая, как в части «Спальня», дама отклоняет корпус то вперед, то назад. Равновесие тела держится только благодаря натяжению ткани. В самом финале она снова оказывается на своей кровати, пригвождаемая к ней за волосы анимационно сделанными гвоздями.

Так, становятся очевидными связи кинотанца с постмодернистскими художественными практиками – явлениями, с которыми он граничит. Во-первых, это театральные перформансы, которые всегда производят – иначе не сказать – неряшливое впечатление случайным характером сценической пластики.

Именно таков перформативный «монолог» Лиз Аггис «Анархические вариации» (хореогр. Лиз Аггис и Билли Кови; исп. Лиз Аггис), в котором та же актриса, что и в «Контроле движения», вначале долго и бессмысленно ходит по сцене в рискованном для ее возраста подростковом платьице, затем начинает ломать на куски багет и их жевать, а в финале изображает из длинного его остатка фаллос, приставляя его к своему телу. И всё… – весь кинотанец.

Во-вторых, это сфера пластических искусств в Contemporary Art с самым популярным жанром инсталляции, в которых важную роль играют визуальные технологии. Они направлены на моделирование пространственной среды, отмечая грань, отделяющую «реальность» подобного художественного объекта от реальности настоящей – пространства выставочного зала. Во многих инсталляциях применяются экраны с движущимися на них изображениями. Их предметное содержание также входит в смысловой состав объектов, из которых инсталляция создана. В-третьих, в кинотанце очевидна связь с мультимедийными практиками.

Весь этот конгломерат взаимосвязей и признаков, присущих кинотанцу, затушевывает, на наш взгляд, основную его родовую черту – связь хореографического движения, жеста вообще с анимационным кино, которую удалось все-таки выявить при осмыслении тех фильмов, в которых наиболее отчетлив эстетический компонент. Это творчество лидера движения кинотанца – британского хореографа и режиссера Дэвида Хинтона. Основными его созданиями являются фильмы «Птицы», «Прикосновение» и «Странная рыба». Все фильмы сняты под патронажем ВВС. Хинтон работает с хореографической группой «Физический театр». Не столько по характеру и уровню хореографии, сколько по состоянию тел – их физической силы и тренированности, отточенности жестов – видно, что это коллектив профессиональных танцовщиков.