Отсмотренная в 2009 году программа кинофестиваля дала повод для размышлений о том, чем же является феномен кинотанца в современном кинопроцессе. Для киномысли особой актуальностью является изучение атрибутивных признаков подобных явлений – пограничных по отношению к искусству кино и соприкасающихся с другими видами искусства. А пограничность кинотанца, как говорится, налицо.

Закономерно возникает первое предположение относительно природы кинотанца: это – новый жанр музыкального кино. Но представители всех областей современной хореографии (от артистов академического балета до участников подтанцовок при исполнении эстрадных песенок) скептически относятся к кинотанцу. Причиной того, что они не испытывают к нему интереса, является, на наш взгляд, особый характер пластики танцующих исполнителей в фильмах и в организации предкамерного пространства. И то, и другое зачастую не имеет ничего общего с привычными представлениями о том, чем является танец и как он может выглядеть на экране. При этом представители хореографического сообщества с огромным вниманием относятся к таким жанрам музыкального кино, как фильм-балет и мюзикл. Танцевальные мюзиклы «Весь этот джаз» Боба Фосса или «Чикаго» Роба Маршалла, в которых режиссеры являлись одновременно и балетмейстерами, обрели заслуженное признание всех категорий зрителей, оценивших как совершенство постановки танцев и их исполнения, так и их экранное воплощение.

Похоже, наш кинотанец не является новым жанром музыкального кино, потому что иногда в фильмах музыка может отсутствовать вообще, как и речь. А если нет музыки, то как может реализовать себя в практике музыкального кино его классическое определение, данное еще С.М.Эйзенштейном: «Музыкальным мы полагаем такой фильм, где отсутствие музыки на экране читается как цезура: пусть иногда в целый ролик длины, но столь же строгого учета (чтобы не сказать – счета), как ритмически учтенный перерыв звучания. В таком случае музыкальная непрерывность сквозь картину ненарушима»[15]. В музыкальном кино балетмейстер и кинорежиссер учитывают всю многовековую традицию хореографии, в которой движения танца опираются на ритм, а иногда и на мелодическую составляющую музыки – ее эмоциональность и образность. Затем ритм музыки и пластические акценты в хореографии становятся базовыми для монтажа. В подавляющем же большинстве фильмов-миниатюр кинотанца музыка, если она есть, существует независимо как от движения, так и от важнейших для музыкального кино приемов: ритм музыки и акценты в хореографии не влияют на монтаж и на движение камеры. Последняя вообще часто статична, как будто направлена на сцену, на которой и разворачивается хореографическое действие. Но при этом возможно применение ракурсов, немыслимых для музыкального кино при съемке хореографических эпизодов, потому что они искажают эстетическую сторону танцевальной пластики, связанной с диспозицией тела человека в пространстве, каковым является сценическая площадка.

Но дело в том, что подавляющее большинство фильмов, показываемых на этих фестивалях, никогда не имели, да и не могут иметь сценического воплощения. Движения актеров-танцовщиков-мимов, которые предназначены для съемки, позволяют сделать вывод: это не балет в принципе, с каким бы стилем в современном искусстве хореографии мы их не сравнивали. Таковы и характер пластики, и организация движений в пространстве (помещения, где танцуют, или съемочной площадки на открытом воздухе), и наличие натурных съемок, когда с риском для жизни (если сравнивать хореографию кинотанца с классическим балетом) приходится танцевать на немыслимых поверхностях. В кинотанце очень заметно «обытовление» танцевальной пластики, ее подмена жестом пантомимическим, но без превращения его в образное, в обобщенное движение, как это свойственно искусству пантомимы, не говоря уже о движениях танцовщиков в балете. Только бы что-то (и не всегда человек) двигалось в кадре! А это неизбежно ведет к превращению движений танца либо в жест, либо в элементарные – то есть естественные – локомоции. Все это указывает на постмодернистскую ориентацию кинотанца, которая в кинопроцессе атрибутируется как арт-хаусное кино. Кроме того, в кинотанце часто прибегают к компьютерной трансформации отснятого материала – как самой пластики, так и пространства, в котором она осуществляется.