– Заведено говоришь… К чему столь глупые правила? Хотя можешь не отвечать, я знаю, что у тебя отсутствует ответ на этот вопрос, а все что я услышу лишь попытка выпутаться из ситуации. Или я не прав?

– Сложно сказать. Если с этого ракурса посмотреть то получается я только тем и занимаюсь, что выпутываюсь из таких вот ситуаций, – Игорь пожал плечами (к счастью, опьянение действовало на него успокаивающе и очень уж подозрительное поведение собеседника, сейчас не казалось подозрительным настолько, чтобы сильно напрягаться или нервничать).

– Разве это не так? – спросил Гавриил.

– Может и так. Какая кому разница? Сегодня ты, а завтра я и это все мои друзья, – срифмовав Игорь ухмыльнулся. Он часто так рифмовал, когда нечего было сказать, или разговор скатывался в нелепицу.

– В первую очередь, эта разница должна быть важна для тебя Литвинков. Или ты сам не замечаешь, как проваливаешься? – произнеся эти слова, которые прозвучали для Игоря как гром среди ясного неба (откуда тот мог узнать его фамилию, ведь даже Петрович ее не слышал!), Гавриил свободной рукой наполнил бокал и пододвинул его. – И думается мне, совершенно всерьез считаешь, что так оно и должно быть.

– Что должно быть? – Игорь удивленно посмотрел в ответ. – Откуда вы меня знаете, откуда вам известно, что я Литвинков, а не, к примеру, какой-нибудь Гринберг?

– Потому что я плод твоего больного воображения, – совершенно спокойно произнес Гавриил и скосил глазом в сторону бокала. – Может, выпьешь?

– Да, пожалуй, – Игорь, словно заколдованный поднял бокал и осушил его одним глотком. Поморщившись, он почувствовал, как волна тепла пошла по груди, постепенно превращаясь во всепоглощающее цунами.

– Алкоголь, по сути, – совершенно спокойно начал рассуждать Гавриил, – ширма. Вопрос лишь в том, насколько далеко ты способен зайти в попытках убежать от самого себя. Конечно, быть может, ты считаешь, что никуда не бежишь, но поверь мне, как неотделимой части твоего разума и сознания, ты бежишь, я бы даже выразился более категорично: несешься. А конечный твой пункт небытие. С другой стороны, если рассуждать чисто технически, то это финишная точка для любого индивида, ставшего на сей путь. Кристальная чистота ингредиента несет в себе надежду, а на самом деле за ней скрывается обычная, ничем не примечательная глупость. Можешь даже не спорить со мной. Или вот возьми, к примеру, мое появление, ведь это самое явное подтверждение твоего умопомрачения, вызванного ничем иным, как желанием убежать от самого себя.

Игорь поднял глаза, наконец-то уняв в груди нестерпимое жжение от только что употребленного напитка, и увидел, как Гавриил, откинувшись на стуле и запрокинув голову, разговаривает вовсе не с ним, а словно бы ведет монолог с самим собой.

– Ведь дали простые и четкие рекомендации, а ты все усложняешь. Неужели невозможно спокойно провернуть это дельце? А по приезду разве нельзя сразу направиться в отдел кадров, где тебя ждут? Разве так сложно было прочитать письмо и занести домой важные вещи, перед тем, как направляться в прощальный тур по злосчастным забегаловкам? Все могло закончиться куда плачевнее, не попадись тебе по пути тот учтивый продавец в пальто и шляпе. Тебе удалось оказаться здесь из-за благосклонности судьбы, а она, я скажу, такая штука, которая не всегда поворачивается лицом, – Гавриил опустил голову, уставившись на Игоря. – Может, стоит одуматься? Еще ведь не все потеряно. Хотя, к чему тешить себя обещаниями, которые никогда не исполнятся…

А потом вокруг стал пропадать звук – будто бы у телевизора постепенно начали уменьшать громкость. Игорь продолжал молча смотреть на этого странного во всех отношениях человека. Быть может, он сошел с ума? А Гавриил и вправду плод его больной фантазии?