– Одолжите салфетку, я сама протру.

– Как хотите. Так что, едем?

– Спасибо вам большое за помощь.

– Пока не за что.

– Я никогда раньше не ездила на электросамокатах.

– Это несложно, – улыбнулся он. – Вы становитесь вперед, а я за вами, буду рулить. Только мне придется вас немного обнять. Но вы же не хотите еще раз упасть?

Незнакомец помог Ангелине забраться на самокат, встал позади и непозволительно крепко к ней прижался. Спиной она почувствовала его теплое рельефное тело. «Он явно не пропускает тренировки в качалке», – подумала Ангелина. Сквозь тернии предрассудков и установок пробралась и другая мысль: «Интересно, а какой он в постели?». Это не вмещалось уже ни в какие рамки приличная. Ангелина тут же одернула себя, вспомнила про овуляцию и облегченно вздохнула: вероятно, нога ее не сломана, иначе в голове, даже замутненной гормонами, не возникали бы такие глупые вопросы.

Через пять минут они уже стояли у Ангелиного подъезда.

– Вас проводить до двери?

– Нет. И так спасибо вам большое. Что бы я без вас делала. Я сейчас напишу своей подружке, с которой мы вместе живем. Она спустится и поможет мне подняться. Скорее всего придется вызывать скорую.

–Ну, как хотите, – незнакомец немного замялся – Девушка, я хотел вам сказать. Еще до того, как вы упали, захотел. Вы прекрасно выглядите. Я не могу представить, какой вы будете красивой, когда пойдете со мной в кино или ресторан.

– Спасибо, – Ангелина тоже растерялась.

– Когда снова будете ходить, конечно, – на этих словах она почему-то глупо хихикнула. – Но я бы вас и на руках отнес, если нужно.

– Нет уж, лучше я сама.

– А у вас есть молодой человек? Мужа нет, я так понимаю, раз вы живете с подружкой.

– Никого нет, – зачем-то сказала она правду.

– А могу я попросить ваш номер?

– Но мы ведь даже имен друг друга не знаем.

– Это не проблема. Адам, – и парень на самокате протянул свою большую жилистую ладонь.

– Я Ангелина, – ответила она некрепким рукопожатием. – Вы откуда? Слышу ваш акцент.

– Из M.

– А я из N. Почти земляки!

– Неожиданно! Я думал, вы русская.

– Я и есть русская, но родилась там и выросла.

– Так вы дадите мне номер, прекрасная Ангелина из N.? А то я не усну, если не узнаю, как ваша нога.

И она решила дать номер. Казалось, что из этого может выйти плохого? Тем более он почти спас ее, а она скоро уезжает в отпуск, и пока вернется в Москву, новый знакомый наверняка ее забудет. Ангелина даже допускала, что он забудет про нее тут же, но Парень на самокате (так она записала его в телефоне) прислал сообщение уже через пару часов. Ангелина рассказала, что скорая отвезла ее в травмпункт, там сделали снимок, не обнаружили перелома и отправили домой.

– Значит, в ресторан пойдешь своими ногами. А я так хотел нести тебя на руках, – отшутился Адам.

– На руках можно и без повода носить.

– Я бы тебя носил.

В другой ситуации такой напор показался бы Ангелине неуместным. Но сейчас в голове ее крутились приятный воспоминания об их трогательной поездке на дурацком электросамокате, и она расплывалась в глупой улыбке. «Вот улечу послезавтра в N. и перестану с ним общаться, а пока неприлично, он же так мне помог», – говорила она себе, полагая, что, как обычно, держит все – и в первую очередь свои эмоции – под контролем.

Адам был на три года младше Ангелины, недавно переехал в Москву и работал водителем в транспортной компании у родственников. Он оказался настойчивее, чем подумала она сначала, и уже через неделю их созвоны превратились в двухчасовые разговоры влюбляющихся друг в друга людей. По крайней мере Ангелина каждой клеточкой ощущала эти зарождающиеся чувства. О чем они говорили, она сейчас и не вспомнит. Адам все больше молчал, она рассказывала о ноге, о себе, болтала всякую ерунду, задавала вопросы, на которые получала короткие ответы. Через эти ответы вырисовывался канонически мужской подход к жизни, и к отношениям, и к женщине, что Ангелину чрезмерно привлекало. Она понимала, что едва ли с Адамом можно обсудить литературу (он, как выяснилось, не знал даже кто такой Чуковский) или сходить в театр, но он был с ней таким милым и в то же время слегка неуклюжим, а местами даже возбуждающе грубым – вылитый медвежонок. Как-то она спросила, не обиделся ли Адам на то, что она не смогла взять трубку. Он ответил: «