– Я давно так вкусно не ел, – сказал Адам, разделавшись с жаркое.

– Я очень рада, что тебе понравилось.

Ангелине действительно хотелось кормить его и смотреть, как он ест. Ее бессознательно возбуждали три вещи, которые делают красивые мужчины: курят, ведут машину, ухватившись за руль большими жилистыми ладонями, и жадно едят.

– А ты сама почему так мало себе положила? Ты меня стесняешься?

– Совсем нет, – смутилась тем не менее она. – Просто нет аппетита.

– Перестань, – улыбнулся Адам. – Я же знаю, как едят девушки.

«Интересно, откуда он знает, как едят девушки, если у него была только одна любовь и то та, с которой они едва за руки держались», – подумала Ангелина и тут же прогнала мысль. Ей все еще казалось, что они мало знакомы и не время припирать его к стенке серьезными вопросами. А аппетита у нее не было от волнения. Она с внутренним трепетом ждала, когда он наконец набросится на нее или хотя бы нежно поцелует…

Ангелина налила чай, отрезала пирог, собралась было идти за ложкой, но Адам схватил ее за руку и потянул к себе.

–– Все хочу – чай хочу, пирог хочу, но больше всего хочу тебя, – сказал он, глядя на нее как будто пьяными глазами.

Она послушно села сначала рядом на диван, потом забралась на него. Он бережно обхватил ее, как хрупкую хрустальную вазу, и нежно целовал. Через две пары джинс – свои и его – она чувствовала, как тверд он в своем к ней желании. Одно его уверенное движение – и она уже лежала на диване, под ним. Он так легко перевернул ее, Ангелине показалось, что в ней сейчас нет ни грамма веса. Адам зубами стянул лифчик и жадно вцепился в ее грудь – один сосок, потом другой. Тело Ангелины в его руках жило отдельно от ее сознания. Оно вытянулось, как струна, от удовольствия и подчинялось каждому движению Адама. А в беспокойном мозгу Ангелины тем временем родилось новое переживание – надо либо уйти в другую комнату, либо закрыть рулонную штору, иначе какой-нибудь сосед из дома напротив непременно станет свидетелем их откровенного счастья.

– Нас, наверное, видно, – сказала она. – Давай переместимся в спальню?

– Не могу от тебя оторваться, ты такая нежная.

Ангелина глупо хихикнула.

– Ты имеешь в виду внутри или снаружи? – то есть ей зачем-то хотелось уточнить, считает ли он нежной ее кожу или говорит о ее человеческих качествах. Но Адам понял по-своему.

– Внутри я тебя еще не пробовал. Но я так тебя хочу, милая моя, – сказал он и снова утонул в ее пышной груди. Она бы, наверное, уже забыла про открытое окно, если бы не телефонный звонок. Адам ответил на родном языке. Незнакомые, как будто от этого даже грубые звуки вернули ее на землю, непосредственно на кожаный диван салатового цвета – в тот стен.

– Хорошо, через полчаса буду, – сказал он по-русски с акцентом. И, положив трубку, обратился уже к Ангелине. – Это с работы. У ребят перевернулась машина, надо ехать в Калугу.

– А ты там зачем?

– Водители – мигранты, не знают по-русски, сами ничего не могут. Надо решать вопрос с ДПС и остальными.

– Мне бы так хотелось, чтобы ты остался.

– А как бы мне этого хотелось, милая.

Адам снова лег на диван, притянул ее к себе, крепко обнял, она прижалась к его груди. От него пахло какими-то популярными духами, пряный, со сладкими нотками аромат. Когда он ушел, этот запах остался на подушке. Ангелина уткнулась в нее лицом и прислушалась к себе: внутри растекалась нежность, какую она еще никогда не чувствовала ни к одному мужчине.

На следующий день она неслась по беговой дорожке, как от погони, от собственных тревожных мыслей и убеждала подругу Эллу, расположившуюся рядом на велотренажере, какой Адам красивый и широкоплечий, как вкусно он пахнет и как сильно ей хочется к нему прикасаться.