– Какая приятная встреча, – из-за громкой музыки ему пришлось практически прокричать эти слова.

– Рада тебя видеть, – с улыбкой произнесла я.

– Как проходит твоё обучение? Марон не слишком наседает?

Он, как и все, с кем я общалась, воспринимал меня в первую очередь как девчонку, а потом уже как мага, обучающегося по той же программе, что и они когда-то. Кажется, от меня не ждали больших успехов, потому я с большим удовольствием поведала Сатому о своём достижении.

– Прежде мне удавалось использовать только чистое пламя, пусть и в небольших количествах, а сегодня смогла извлечь из него тепло, – объясняла я, накручивая локон на палец.

Снисходительность на его лице сменилась смесью удивления и уважения. Он медленно проговорил:

– Поразительно. Марон провёл два года в Чертоге, прежде чем смог сделать подобное.

От одной мысли, что я обучаюсь быстрее сильнейшего ангела смерти, мне стало не по себе.

– Наверное, сказывается то, что я дома постоянно пользовалась магией, пусть и неумело. – Я решила аккуратно закончить этот разговор. – Я тут распыляюсь о заклинании, а ты так и не похвалил мою укладку… – я наигранно обиделась.

Сатом с готовностью переключился на другую тему:

– Да, волосы действительно великолепно смотрятся. – Он оглядел меня с ног до головы. – И платье замечательное.

– Риада одолжила на вечер.

– Одолжила и попросила быть именно в нём.

– Ну, не то чтобы попросила… Скорее очень хотела увидеть меня в чём-то подобном.

Настроение Сатома изменилось. Брови сошлись на переносице, губы сжались в тонкую полоску. Не было больше лёгкости в его словах, голос звучал напряжённо:

– Но выбора как такового она тебе не оставила.

Почему он так серьёзно говорит об этом?

– Сатом, это всего лишь платье, – мягко сказала я. – Мне не так уж сложно провести вечер в потрясающем наряде.

– Конечно, – пробормотал он.

Внезапно со сцены донеслось:

– Дамы и господа!

Мы повернулись в сторону говорившего. Это был темноволосый мужчина лет сорока пяти, с лёгкой проседью на висках, в строгом чёрном костюме и с бокалом игристого в руке. Убедившись, что все обратили на него внимание, он объявил:

– Встречайте единственную и неповторимую Риаду!

Немногие разделили его оптимизм, но зааплодировали все. Сатом, не отрываясь, глядел на сцену. Я почувствовала тёплое прикосновение чьей-то руки к спине, и над ухом раздалось:

– Это Адро, первый ангел. – Подошедший Марон решил выступить в роли ментора даже на вечеринке.

– Он всегда такой счастливый?

– Только когда речь заходит о Смерти.

Риада вышла словно из ниоткуда. Минуту назад её ещё не было в зале, и вот она, изящная и неторопливая, уже прокладывает себе путь между мужчинами, охотно расступающимися в стороны. Неожиданностью для меня стало открытие, что мы с ней единственные представительницы женского пола в помещении. Меня и раньше посещала эта мысль, но я не видела всех ангелов и не могла быть уверенной. Я так же надеялась, что помимо ангелов и Смерти в Чертоге обитают и другие жители. Видимо, я ошибалась.

Адро подал Риаде руку, чтобы та поднялась на площадку, и одарил её таким взглядом, что стало очевидно, кто тут её главный поклонник. Хотелось бы верить, что он единственный. Страшно подумать, что все присутствующие искренне любят эту женщину. У меня она не вызывала никаких положительных эмоций.

– Насколько разумно боготворить Смерть? – поинтересовалась я у наставника.

– При условии, что она ненавидит богов, это не совсем целесообразно, – шутливым тоном ответил Марон. – Однако это не мешает нашему Адро поклоняться ей.

Я покачала головой и сосредоточилась на речи Риады. Пока что она говорила формальности: как рада она всех видеть, какой приятный вечер и прочая лабуда. Её слова не вязались с выражением лица – оно буквально олицетворяло скуку и вселенскую усталость. Я задалась вопросом о её возрасте. Как долго она живёт на этом свете? А на том свете она когда-нибудь была? Можно ли вообще её считать живой? А мёртвой? Из философских раздумий вывели её слова, обращённые ко мне: