– Как шли?! Куда?! Какими ногами?!

– Ну, обычными ногами, как мы с тобой идем. Я тогда еще подумал, что ты молодец, что не сильно стукнул его, – ответил Макс, посмотрев на Кузнецова.

– Так он жив?! – вскрикнул Кузнецов. – Ты ничего не путаешь?!

Макс так поразился такому искреннему удивлению Кузнецова, что чуть не поверил в свои слова. Он напряг память. «Может быть, я травы накурился, и мне кажется, что этого не было?» – подумал он и закрыл глаза.

– Ну, ну что?! Что ты помнишь?! – спрашивал его Кузнецов возбужденно.

«Ишь ты, как встрепенулся», – подумал Макс, решив продолжать игру:

– Да жив он, тот злодей. Жив сто процентов! – сказал Макс, отведя взгляд от радостного Кузнецова и снова уставившись в мобильник.

– Вот это новость! – удивился Кузнецов, радостно стукнув себя руками по коленям. – Не может быть! Может, ты перепутал? Может, тебе показалось?! – спрашивал Кузнецов, не веря своим ушам.

– Вряд ли показалось, – спокойно ответил Макс, уже и сам поверив в это. Оторвавшись от мобильника, подняв голову, он продолжил: – Он шел своими ногами, держась одной рукой за своего друга, а другой за разбитую голову на затылке. Если б его несли, то всяко руки его висели бы, но за голову вряд ли бы его рука сама держалась, если ее только не приклеили.

Кузнецов был счастлив, он радовался такому внезапному окончанию своих бед, наконец-таки с его души упал тяжеленный груз бремени судьбы, который вдавливал его все глубже и глубже в страдания, лишая покоя и сна.

– Так это все меняет! – облегченно выкрикнул Кузнецов, потирая руками свое раскрасневшееся лицо. – Это меняет многое не только в моих принципах, но и вообще в моей жизни.

– Что ты имеешь виду? – спросил удивленно Макс, посмотрев на Кузнецова.

– Я понял, что все это свыше знаки для меня, чтобы я уходил из следователей.

– А может быть, это неправильный знак? Как ты можешь быть в этом уверен? – спросил Макс, пристально вглядываясь в Кузнецова, удивляясь его такому неожиданному поведению.

– Только по последствиям, – ответил Кузнецов процессуальным термином.

– Значит?..

– Значит, – перебил его Кузнецов, – в момент выбора мы еще не знаем, правильный ли выбор совершаем, пока не ощутили на себе его последствия. Только знаки могут как-то указать нам на его правильность, да и то их надо уметь читать.

– Точно! – согласился Макс, решив подыграть ему.

Кузнецов продолжал дальше:

– …ибо только человек, прошедший через страдания, чистый сердцем, душой, может правильно прочитать их.

– Да уж, – пробормотал Макс, пожав плечами и снова опуская голову к своему мобильнику.

Кузнецов продолжал:

– …значит, к нашим страданиям мы должны относиться с пониманием и быть благодарными Богу за то, что Он послал их именно нам – избранным Его, ибо страдания – это элемент божественного компаса судьбы, – закончил рассуждать Кузнецов. После этих слов он ощутил на себе присутствие эффекта «гусиной кожи», по спине пробежали мурашки.

– Вот – мурашки пробежали, – сказал он, взглянув на Макса, – тоже знак. Значит, я прав. Так что все хорошо, братан! – сказал Кузнецов, стукнув Макса по плечу рукой. – Не дрейфь, прорвемся!

Макс в ответ никак не прореагировал. Он оторвался от своего мобильника, посмотрел прямо перед собой и тихо с горечью ответил:

– Да, может быть, именно поэтому… – сделал Макс паузу, сглотнув подкатившие к горлу слезы, – великомученики… и канонизируются.

И, посмотрев в хмурое питерское небо, добавил:

– Мирское счастье не откроет двери потерянного рая.

Рус был дома в своей коммуналке на Обводном канале. Он смотрел телевизор, уставившись в него невидящим взглядом. «Снова один, как будто и не было ничего, – думал он. – Как будто не было ни жены, ни радости, ни счастья.